"Фантастика 2023-175". Компиляция. Книги 1-21

Авраменко Олег Евгеньевич

Большая бархатная бабочка кружила вокруг Морейн, сбитая с толку весенним запахом яблоневых цветов. Девушка протянула руку, бабочка, аккуратно сложив свои ажурные черные крылья, села ей на ладонь. Морейн поднесла ее к глазам, пытаясь вспомнить несложную магию, которой обучала ее Веда. Что-то говорила старуха ей про эту черную красавицу, кажется, она должна выполнять желания, но, что для этого надо делать, Морейн забыла.

— Ты такая же, как я, позабытая всеми и беззащитная, — сказала ей девушка, — но в отличие от тебя, я переживу эту зиму.

Она аккуратно посадила бабочку на ветку дерева в надежде, что ветер не сдует ее.

Глава 11

Заточение

Я

изнывал и плавился под безжалостным солнцем Антиллы. Я знал, Морейн приложит все силы, чтобы никогда не возвращаться в Город Солнца. Мы договорились, что если ее отец не позволит ей остаться, она обратится за помощью к Шеу, который поможет ей скрыться в бесчисленных пещерах наших гор до моего возвращения. Теперь, когда я остался один, единственным моим желанием было покинуть этот благодатный горячий остров, променяв его на свой дикий край. С отъездом Морейн я вдруг ощутил, какая невыносимая жара царит в Городе Солнца. как тягостны дни рабства, как ненавистны хозяева, Я тосковал в этой изнеженной, изящной жаре по холодным, суровым землям Круитне.

Сказывалось долгое отсутствие перевоплощения, я принимал сдерживающий отвар уже много месяцев, с тех пор, как Кийя захотела видеть меня в своей личной охране. Если магический напиток принимать без перерывов, то оборотень вряд ли протянет больше двух-трех лет. Но Кийя ничего не хотела слышать об этом, она была уверена, что я сбегу сразу, как только обрету силу хищника. В общем, она была права. Вся моя душа стремилась на Медовый Остов на волю, в горы, в лес, хоть к морю — все равно куда, ишь бы подальше от золотого чертога, от расслабляющего розового дурмана царской опочивальни, от этой женщины, смуглой и скользкой, словно оливка.

Но выхода не было, пахучий дымящийся отвар, подавляющий преображение, сковывал мой свободный разум, жара давила, и исчезало всяческое желание сопротивляться бездумному течению ленивой дворцовой жизни. Я так же, как когда-то Морейн, начинал впадать в забытье.

Слабая надежда на то, что мой король выкупит меня из мучительного рабства, поданная мне Морейн, казалась теперь напрасной мечтой. Но все же, с трудом преодолевая дурман безразличия, я ждал возвращения антильских кораблей, которые могли принести мне спасение.

Антильские корабли вернулись в конце лета лишь с теми воинами, что были оставлены в порту. Дорен и его приближенные отправились сопровождать принцессу в Эринир и находились там, когда он пал. Антильцы встали в ряды защитников замка и погибли в неравном бою. Город Солнца взволнованно встретил эту новость.

Царица осудила неразумное поведение своих подданных, вставших на защиту чужого государства и короля. Она не знала, как внезапно умели появляться поэннинцы и, конечно, не могла предположить, что у Дорена и его людей не было времени покинуть Эринир, и они были вынуждены защищать свои жизни и жизнь антильской царевны. Хорошо еще, что корабли — эти глаза и руки отдаленной от мира Антиллы — вернулись невредимыми.

Гелиона горько сожалела о потерях. Вновь она осталась без умного, преданного и хитрого Главного Советника, без вздорной царевны-полукровки, усиливающей ее магию. Но самое ужасное было то, что король варваров мог расценить участие антильцев в бою за Эринир как нападение с ее стороны. Она проклинала эту бессмысленную самоотверженную гибель своих подданных, способную спровоцировать варваров. Нет, конечно, она их не боялась. С чего бы ей опасаться этих отсталых дикарей, неспособных пересечь Океан. Но ее смущали донесения разведчиков о гадирцах, слишком часто посещавших Медовый Остров с тайными визитами. И еще ее волновала судьба Морейн, царица

надеялась вернуть ее, заплатив выкуп. Она раздумывала, как ей лучше поступить: направить ли на Медовый Остров своих послов, или обратиться к гадирцам с просьбой выступить посредниками в этих переговорах. Несмотря на глубокую взаимную ненависть, Аатилла и Гадир оказывали порой друг другу помощь в контактах с внешним миром.

Новость о захвате Эринира вырвала меня из оцепенения. Воспоминания о битве в Землях Рудаука и о последовавшей жестокой расправе над пленными были еще слишком свежи в моей памяти, и я отлично представлял себе, что могло произойти с моей Морейн. И я, не выдержав, сорвался. Я бросился к Кийе, сметя охрану ее покоев и раскидав всполошившихся рабынь, кинувшихся при виде ее озверевшего любовника на защиту своей госпожи. Я схватил Кийю за плечи и начал трясти ее, что-то крича. Меня оттащили от нее запоздавшие охранники. Я орал, требовал, чтобы меня отпустили на Альбион спасать Морейн. Опомнившись от шока, Гелиона разобрала, наконец, в моем бессвязанном рычании имя антильской царевны. Она сделала какие-то пассы руками над моей головой и изумленно отпрянула: на моем лбу проступили светящиеся голубые отпечатки пальцев Морейн. По лицу Гелионы я увидел, что она догадалась и о Гвире, и о моих чувствах к Морейн. Она оскалилась, как дикая кошка, и зашипела:

— А ты надеялся, что она вернется за тобой, волчонок?

— Она бы не вернулась, это был побег, — проговорил я мстительно, понимал, что это уже не повредит Морейн.

Кийя побледнела и ответила с ненавистью в голосе:

— Ну что ж, твоя полоумная царевна сама избрала свою судьбу, променяв мой дворец на логово таких же дикарей, как ты. Надеюсь, они заставят ее пожалеть об этом.

Я зарычал и, вырвавшись из рук державших меня охранников бросился на царицу, рассчитывая покончить с ней одним ударом клыков. Скорость моего прыжка значительно опережала реакцию охраны, и мои зубы неминуемо сомкнулись бы на смуглой шее Кийи, отомстив таким образом и за мое рабство, и за страдания Морейн. Но Кийя, к моему удивлению, проявила невиданную резвость. Взвизгнув, она, позабыв о своей гордой осанке и царском достоинстве, метнулась за внушительную тушу растерявшегося вельможи. Десятки копий уперлись в мое тело, заставив опуститься на колени. Мои бывшие товарищи не оставляли мне надежды.

Знаете ли вы, на что способна разъяренная, обманутая женщина? А если она еще облечена властью и к тому же ведьма? Впрочем, она сама была виновата в своей слепоте. Безграничный эгоизм и привычка к всеобщему повиновению сделали ее безразличной к чувствам других. Я же поступил очень глупо, выдав себя с головой. Если бы я сдержался, то, может быть, смог бы найти какой-то выход или доводы для убеждения Гелионы отправить меня спасать Морейн. Но эта мысль пришла ко мне слишком поздно. Теперь же, по приказу царицы, меня кинули в каменный мешок, откуда выбраться невозможно.

Я бросил последний взгляд на ненавистное низкое небо. Свет померк, и я оказался в глубоком темном колодце. Воняло гнилью и нечистотами. Мои глаза сразу привыкают к темноте, я вижу ночью не хуже, чем днем. Прижавшись к стенке, сидел какой-то грязный, заросший человек. Я молча опустился напротив. Сдерживающее магическое питье мне больше не давали. После долгого воздействия подобной отравы оборотни переживают особенно тяжелое и болезненное преображение. Чем дольше принимаешь сдерживающий отвар, тем ужаснее будет срыв, который, увы, не замедлил произойти. Я был не один в этом колодце, и легко можно представить, что произошло с человеком, оказавшимся в замкнутом помещении с голодным и безумным волком. И я остался в одиночестве.