"Фантастика 2023-185". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Словом, невесело было Алексею, и даже когда колонна подъехала к массивному зданию «Бастиона», он не ощутил ничего. Единственное, что грело душу, — Светин поцелуй, ее объятия и слова, сказанные на прощание. Ради таких слов стоит жить, даже если весь прочий мир, как заявил Зверев, говно.
Подходы к зданию были перекрыты основательно — бетонными блоками, оставлявшими проезды, по которым могла пройти лишь одна боевая машина. Да и те были перегорожены сварными конструкциями типа противотанковых ежей.
— Да уж, забаррикадировались… —
— «Бастион»! «Бастион», ответьте группе, — донесся из кабины голос Слободчикова, и через секунду сквозь эфирные помехи ответил властный бас:
— Группа, вижу вас. Открываем!
Алексей стянул с головы сетку, повернулся к исследователям:
— Ну как? Нобелевской пахнет?
Те не ответили. Трое — во главе с Нахимовым — завороженно уставились в экран ноутбука. Затем профессор разомкнул уста:
— Это потрясающе… — еле вымолвил он и перевел изумленный взор на Меркурьева: — Алексей Владимирович! Как вы себя чувствуете?!
Короче говоря, прибор выдал показатели, что состояние здоровья и интенсивность мозговой деятельности у испытуемого такие, как у космонавта, йога и математического гения, вместе взятых. По всем данным науки, любой человеческий организм в таком режиме может работать минут десять максимум. Любой — но только не организм Алексея Меркурьева.
Тут набежали обитатели «Бастиона»: освобождать проезд машинам. Многие из них были в форме МЧС — и все искренне радовались гостям. Алексей их отлично понимал: увидеть, что тебя не забыли, что есть еще жизнь за стенами твоей крепости, для человека, живущего в осаде, великое дело.
Один из них, молодой капитан, заглянул в кузов:
— Здорово, народ! С наших складов есть кто?
— Я, — ответил Меркурьев.
— А! Ну и как там у вас? Что Коля Ракитин, командует?
— Руководит. — Алексей улыбнулся.
— Ну, привет ему. Еще кто из наших есть там?
Алексей стал отвечать, вспомнил многое. Гусева, Сабирьянова, Старостина… печаль слегка прижала сердце. Но тут собеседника окликнули:
— Володя! Ты работать будешь или разговоры разговаривать?.. — И офицер, подмигнув, исчез из виду.
Путь расчистили, проезд был свободен. Колонна вкатила в тоннель, а оттуда во внутренний двор: «Бастион», в сущности, и был выстроен как настоящий замок, только двор показался Алексею тесноватым и мрачным каким-то, к тому же заставленным всякой спецтехникой. Руководство местного МЧС все же неплохо подготовилось к неприятностям.
Герман Львович оторвался от ноутбука:
— Приехали? Да-да… Алексей Владимирович! Мне, очевидно, придется идти сейчас к генералу, так я уж вас попрошу пройти со мной. Трое составляют совет, как говорили римляне… А это, — он постучал пальцем по клавиатуре, — необходимо обсудить!
— Обсудим, — кивнул Алексей.
Голос Слободчикова из кабины:
—
Проход по длинным полутемным коридорам «Бастиона» запомнился как сновидение: гулкие шаги, какие-то люди, лица… или даже не так — люди без лиц: никого из встреченных Алексей потом не смог бы узнать. И в этом было нечто новое: словно теперь вокруг него, Алексея Меркурьева, стало меняться не только пространство, но и время… Впрочем, это мелькнуло на миг и пропало.
В приемной Слободчиков повернулся к Меркурьеву и сказал вежливо и твердо:
— Извините, но насчет вас у меня указаний нет. Я должен доставить к генералу только профессора Нахимова, а уж дальше вы сами.
Алексей вскинул руки в знак понимания:
— Вопросов нет, капитан! Служба есть служба.
Слободчиков с Нахимовым исчезли за массивной дверью.
Алексей провел рассеянным взглядом туда-сюда. Вопрос «почему?», донимавший его в дороге, кажется, начал обретать очертания ответа — и ничего хорошего ждать от этого ответа не приходилось.
Зато сейчас — вот прямо вмиг, сию секунду! — что-то должно произойти. Алексей даже вздрогнул. Что?!
Дверь приемной распахнулась и в нее шагнул… Юрий Павлович Федотов, главный редактор «пятерочек». Увидел Алексея — и обмер.
— Меркурьев! Алексей!.. Ты? Живой?!
Подскочил к нему, приобнял, потряс. Они обменялись крепким рукопожатием.
— Живее всех живых, Юрий Павлович.
— Какими судьбами?..
Алексей как мог кратко изложил суть дела, и тут открылись двери кабинета, вышел Слободчиков.
— Вас ждут, — сказал он Алексею.
— Пойдем, — подтолкнул Меркурьева бывший босс. — Я тоже сюда. Мы ведь с Петровичем старые друзья-приятели…
Когда журналист увидел генерала, сердце больно кольнуло: так похудел, осунулся и постарел Сергей Петрович за эти несколько недель. Тогда, на ликвидации пожара, он смотрелся бравым здоровенным мужиком — сейчас же перед глазами Алексея Меркурьева предстал старик.
Но голос у него остался тот же — на десять генералов хватит.
— А! Знакомые все лица… Виделись на пожаре, помню, помню. А ведь ты хитрец — за яйцеголового себя выдал, типа — ученый я, сами мы не местные… Проникли-таки, журналюги!.. Ну-ну, понимаю, работа есть работа.
— Моя школа, Сергей Петрович! — с гордостью высунулся редактор.
— Молодец, Палыч, растишь кадры. Ну, присаживайтесь, потолкуем.
Сели. Ненашев предложил:
— Коньяку хотите?
Алексей с профессором отказались, Юрий же Павлович охотно принял угощение. Из сейфа явились коньяк, рюмки, пара яблок.
— Скромно, но по-товарищески, — подытожил Сергей Петрович. — Хорошо, Палыч, что зашел, как раз есть тема. Кадр-то твой, — Ненашев кивнул на Алексея, — говорят, уникум! Вон, ученые в ступоре от него.