"Фантастика 2023-185". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
— Спускаюсь! — заявил Гаврила. — Если что — склянка у меня наготове!
И чем я мог ему возразить?! Вот так моя миролюбивая натура и загнала меня самого в угол! Был бы потверже, никогда не допустил бы, чтобы обыкновенный человек, детина неразумный, фактически захватил меня в рабство! Без его помощи как перенестись домой? Пусть и плохо там, а всё же родина…
Зажав склянку в зубах, Гаврила сполз вниз по стволу и стал на ноги.
— Бу-бу… — сказал, он не вынимая емкости изо рта.
Признаться, не смог
— Что-что? — переспросил я.
— Привет, — повторил детина, роняя склянку на траву.
С душераздирающим воем Филимон кинулся вперед. Я подхватил дубину, сделал шаг по направлению к Гавриле и… остановился. Ровно секунду во мне боролись две стихии: бесовская натура жаждала мести и крови, а мягкость моя будто шептала: «Да ладно тебе! Ему сейчас и от Филимона порядочно достанется…»
После секундного колебания я всё-таки решил — пара лишних синяков такому верзиле не повредит! — но всё уже было кончено.
Филимон, хоть и старался изо всех сил, не успел доскакать до Гаврилы сантиметров примерно двадцать. Отрок с удивительным для его габаритов проворством сиганул в сторону, не забыв схватить и метнуть в противника склянку со святой водой.
Склянка разбилась о правый рог беса. Мгновенно окутавшись черным дымом, обожженный с головы до ног Филимон истошно завизжал и, теряя по дороге перья, ринулся прочь…
Клянусь лавой преисподней, меня чуть не стошнило! Первый раз видел святую воду в действии — раньше лишь много раз слышал страшные рассказы об этом чудовищном препарате… Говорят, бес, получивший порцию такой «водички», долгое время валяется в горячечном бреду, ничего не соображает, связно изъясняться может дня через три, а ходить — через неделю, и то — только под себя… В особо тяжелых случаях и летальный исход не исключен — достаточно вспомнить того же несчастного Франциска…
— Он первый начал! — крикнул Гаврила, пятясь от меня с поднятой дубиной в руках. — Я же защищался!
«С другой стороны, — подумал я, — заклятие, которое Филимон сам на себя наложил, теперь снимется само собой…»
И правда — в ту же минуту откуда-то из лесной чащи донеслось протяжное:
— Ка-а-ар! Поймаю — убью!!! Начальству пожалуюсь! Флинта натравлю!
Оклемался, значит, Филимон, язык обрел. Гаврила стукнулся спиной о ствол дуба. Дальше пятиться ему было некуда.
— Ну? — осведомился я, поигрывая дубиной. — Что делать будем дальше?
Сын воеводы ничего на это не ответил. Не отрываясь, он смотрел на корягу в моих руках.
— Ежели ты меня, батюшка, убьешь, — проговорил он, — то я тебя назад отправить не смогу…
Дотумкал, сукин сын!.. Наши разговоры с Филимоном, наверное, подслушал…
— Убивать тебя и не собираюсь, — сообщил я.
— А что собираешься? — обеспокоился Гаврила.
— Поучить маленько. Как вот папаша твой давеча… Снимай штаны!
Детина поджал губы. Затем повернулся и рывком сдернул с себя портки, приняв соответствующую позу.
— Бей! — прогудел он. — Всё, что хочешь, делай — только помоги Оксану заполучить!
Я ударил один раз по массивной заднице. Просто так, для интереса: думал, что Гаврила немедленно заверещит и, путаясь в портках, кинется спасаться в чащу, громогласно прося прощения… Ничуть не бывало! Он лишь застонал через прикушенную губу, и я, конечно, опустил дубинку. Ну не изверг!.. Не могу просто так человека мордовать (хотя для этого способа наказания слово «мордовать» не очень-то подходит!). Вот Филимон — тот воспользовался бы ситуацией, ух как бы воспользовался!..
— Ладно, — сказал я, — одевайся… Хватит с тебя. Пойдем отсюда… Но запомни на будущее — больше никакой самодеятельности! Во всём слушайся меня, и только меня! Если еще что-нибудь подобное выкинешь, завоевывать Оксану будешь сам. Понятно?
— Ферштейн! — расцвел Гаврила.
Он быстро натянул портки и, завязывая поддерживающий шнурок, поинтересовался:
— А что дальше делать-то будем? Куда пойдем? Что делать? Ясно что: Оксану приваживать! По возможности, сторонясь опасного богатыря Георгия. Для меня это — единственный выход из данного временно-пространственного периода. Потерявший магическую силу Филимон вряд ли сможет теперь чем-то помочь — в смысле отправки в родную контору…
Куда пойдем — вот это действительно вопрос! К Заманихе возвращаться не стоит: вряд ли она простит Гавриле предательский плевок, лишивший ее чувств. Да и меня она, кажется, не очень жалует… На людях нам показываться опасно… Где бы найти такое место— спокойное и безлюдное? Чтобы еще и комфорт присутствовал — хотя бы относительный… Устал я, надо бы силы восстановить для дальнейшей деятельности.
Ага, придумал!
— Веди к мельнику! — скомандовал я.
— К Феде? — удивился Гаврила. — А зачем?
— Отдохнем у него, — пояснил я. — С мыслями и с силами соберемся… Или ты к Заманихе хочешь?
Воеводин сын отрицательно помотал головой.
— Или к папаше своему за очередной порцией отцовской любви?
— Не-эт.
— Ну так веди!
— Это… — заколебался Гаврила. — У него же…
— Р-разговорчики! — отрезал я. — Место там тихое, безлюдное и безопасное… Где еще, как не у мельника, живущего по традиции на отшибе и пользующегося у местного населения дурной славой, отдохнуть можно?.. Делай, что говорю, и точка!