"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Как это так? Мне показалось, что ему сейчас выстрелят в спину, а он поймал в грудь?
— Ты бы молчал, кавалер святого Станислава и святой Анны, — буркнул я, пытаясь сообразить, из чего бы соорудить повязку? Не придумав ничего лучшего, скинул с себя пиджак, потом рубашку и принялся рвать ее на полосы.
Перевязывая — вернее, наматывая полосы прямо на одежду, пробурчал:
— Какого… хрена стоял, словно на расстреле? Присесть не мог? Мишень хренова.
— А я стрелять не умею, — признался Лоботрясов. — Как наган взводить знаю, крючок выжму, а когда целиться приходится, я глаза закрываю.
И правильно говорят, что везет… некоторым. И странно, что из училища не выгнали. И где-то я читал, что Мартынов, который Лермонтова на дуэли убил, тоже стрелять не умел. Вот в это я абсолютно не верю. Не дослужился бы Мартынов до майора, убили бы его на Кавказе в чине прапорщика, если бы стрелять не умел.
Вроде забинтовал. Хотя повязка и набухает кровью, но не чрезмерно. Сейчас должна полиция приехать, «скорую» вызовут. Рана, вроде и ничего. Сразу не умер, надежда есть. Главное, чтобы кровью не истек.
— За что же тебе «клюкву» со «стасиком» дали?
— Так я же ни в кого не стрелял, я командовал, — пояснил офицер бронероты.
Лоботрясов пытался еще что-то сказать, но я пресек его попытки на корню. Не знаю, что там у него задето, целы ли ребра, насколько серьезно кровотечение, но лучше поберечь силы. И я дурак, что задаю парню вопросы…
Я чуть-чуть приподнял поручика, придав тому полусидячее положение, чтобы ему было легче дышать, а потом закрыл ладонью рану поверх бинтов.
Фух, вроде бы шум моторов, крики ажанов, а меня уже подхватывают под белы руки, чтобы подпустить к раненому врача.
— Позвольте, — потянулся я за пиджаком, потому что один из полицейских уже приготовил «браслеты», чтобы сковать подозреваемого.
Ага, как же. Наручники сомкнулись, а потом на меня все-таки накинули пиджак. Но так уже лучше. Сентябрь, хотя и теплый месяц, но в одной лишь нательной рубахе прохладно.
Глава 20
Гражданство для мышки-норушки
— А вы уверены, мсье Марро, что эта картина художников Барбизонской школы? — неуверенно поинтересовался я. Про эту школу я знал только, что она была, и что ее представители писали пейзажи.
На самом-то деле, картина представляла собой жалкое зрелище — натянутый на новый подрамник холст, почерневший от времени, со сгибами, с облупившейся краской и пятнами, из-за чего вообще было сложно понять — пейзаж это, натюрморт или вообще портрет Наполеона. Как мне сказала мышка-норушка, коллекционная ценность такого полотна ноль. А уж в Лувре такая «картина» не нужна и с доплатой.
— С картинами, мсье Кустов, а особенно с теми, что пребывают в столь плачевном состоянии, всегда так, — наставительно произнес министр внутренних дел. — Загрязнения, дефекты и утраты, это бывает. Но если этим полотном займутся реставраторы, то через два, а может и три года, мы увидим, что это действительно работа… Руссо или Депре. В крайнем случае, кого-то из их последователей.
Марро рассуждал как заправский искусствовед, который еще и подрабатывает оценщиком краденого. Спорить не стану. Мария за этот холст целых пятьдесят или сто франков заплатила, жалко, если
— Наверняка реставрационные работы будут стоить немалых денег, — осторожно подпихнул я министру тугой конвертик, который мсье Марро благосклонно прикрыл газеткой, а потом спихнул в выдвинутый ящик стола. — Госпожа Семеновская просила передать на благое дело.
— Прошение и ходатайство при вас? — спросил министр.
— Разумеется, — выложил я на стол прошение мадмуазель Семеновской о предоставление ей гражданства Франции, копию ее свидетельства о рождении, квитанции об уплате налогов, а также ходатайство-характеристика, подписанное кавалером ордена Почетного легиона, который уверял, что мадмуазель характеризуется самым наилучшим образом, поэтому она заслуживает права стать гражданкой Франции. Такое ходатайство, как мне говорили, стоит дорого и кавалеры ими не разбрасываются. Так я и не собираюсь разбрасываться.
— Министр культуры тоже замолвит словечко и присовокупит к нему свидетельство о том, что мадмуазель Семеновская передала в дар Франции бесценное полотно.
— Да, это очень хорошо, что будет еще и ходатайство министра культуры, — кивнул я, вытаскивая еще один конвертик, но тоньше. — И да, еще раз хочу отметить, что реставрационные работы стоят недешево.
Второй конвертик полетел вслед за первым.
— По понедельникам президент подписывает указы о предоставлении гражданства Франции за особые заслуги. В списке, как правило, человек пять-шесть, иногда и вообще никого. Некогда был установлен лимит на такие вещи, он строго соблюдается. Но не сомневаюсь, что мсье Мильеран оценит благородный жест вашей соотечественницы.
— Благодарю вас, мсье Марран.
Министра было за что благодарить. Если бы мышке-норушке ждать французского гражданства обычным образом, то можно прождать очень долго, лет пять, а то и десять. А если пойти «проторенным» путем, то ждать поменьше, а вот платить побольше. Наверное, даже с сто тысяч франков не уложишься. Сейчас же нам все это дело обошлось лишь в двадцать пять тысяч франков — двадцать министру внутренних дел и пять — министру культуры. Не такие и великие деньги для министров, но и не маленькие, но и дел-то всего ничего, а курочка по зернышку клюет, а сыта бывает. А данном случае министр вообще ни на что не рассчитывал, тут, ему еще и подарок. Но пусть будет. Не исключено, что министр внутренних дел мне еще пригодится.
Можно сказать, что мсье Марро сам предложил дать Семенцовой гражданство и указал методику получения. Правда, взамен я не стал поднимать шум из-за грубого отношения ко мне французских полицейских.
Надевать наручники на потерпевшего не принято. Более того — адвокаты, вцепившись в полицейских, начнут их терзать, а уж какой шум поднимут газеты!
Но здесь, среди трупов и непонятности, наручники на меня все-таки надели и отвезли в участок, где принялись допрашивать. Разумеется, к полицейском машине я шел не спеша, пытаясь рассмотреть лица убитых и раненых. Отчего-то ждал, что увижу среди них Яшку Блюмкина, но не нашел.