"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Я политкорректно повел плечами. Как по мне, так я бы и взял. Делать больше нечего руководителю губчека, как с кобылой возиться, но мой бывший начальник ловко уселся на облучок, и словно ямщик со стажем прикрикнул:
– Н-но, милая!
Пешком от теткиного дома до здания губчека идти минут пятнадцать, а мы домчались минут за пять. Надеюсь, за это время я простудится не успею?
– Как там в лагерях-то дела? Закончили? – поинтересовался я.
– Да ты что, Владимир Иванович? – оторопел Есин. – Только начали.
А, ведь точно. Я иногда меряю доступность населенного
– Я ведь чего хотел-то, – смущенно сказал Есин, почесывая затылок. – Ситуация здесь такая, что не знаю – не то человека под трибунал отдать, не то похвалить.
– А что случилось? – заинтересовался я.
– У Череповецкого шлюза – где раньше военнопленные венгры жили, там теперь тысяча человек сидит. И начальником лагеря назначен Масленников. Помнишь такого?
Я только пожал плечами. Фамилия мне ни о чем не говорила, но лагерь поблизости шлюза я помнил, как и то, что пленных там было человек сто.
– А, точно, откуда вам знать. Его к нам в двадцатом перевели, из Петрограда. Так вот, этот Масленников, для своих заключенных санаторий устроил.
– В каком смысле – санаторий? – не понял я.
– Ну, санаторий-то образно, а он в бараках двухъярусные нары сколотил, кое-где ремонт сделал, с пропитанием дело наладил получше, чем в других лагерях.
– А как умудрился-то? Ремонт да нары ладно, лес кругом, а с пропитанием?
– И ремонт-то тоже неладно, он же где-то досок нашел, и не горбыль, а отрезная доска, их теперь днем с огнем не сыскать. А еще наладил заключенных на работы крестьянам сдавать, а они ему за это продукты давали.
Интересный товарищ. Ежели, под трибунал подводить, так можно «пришить» злоупотребление служебным положением, вкупе с преступной халатностью (в чем именно он ее проявил, пока не знаю, но в приговор вписать можно, не ошибешься). Чем-то этот товарищ меня заинтересовал.
– А как у него с личным составом? Задержанные не разбежались по деревням?
– Порядок идеальный, – ответил Есин. – Ежели, и убежали, то человека два, может три, не больше. В других лагерях недочет по двадцать, а то и по тридцать человек.
Маслеников меня заинтересовывал все больше и больше. Ишь ты, сумел наладить связь с крестьянством, организовать работы для общей пользы, а беглецов почти нет. Два или три человека в тутошнем бардаке – ерунда.
– А где сейчас-то этот Масленников?
– Сюда его привезли. Арестовать пока не арестовали, но задержали. Сейчас объяснительную возьмем, сотрудников лагеря опросим, красноармейцев, что охрану несли. Надо бы еще местных жителей допросить, но это потом. Разберемся, а там видно будет.
– Не возражаете, если я с этим Масленниковым поговорю? – поинтересовался я.
– Да я для этого вас сюда и вытащил. Чтобы посоветоваться, так сказать, со старшим товарищем.
Называя меня «старшим товарищем» Есин даже не усмехнулся. А кажется, совсем недавно и он, и даже я, были убеждены, что начальник губчека и коммунист с дореволюционным стажем – огромный авторитет
Товарищ Масленников оказался крепким мужчиной лет тридцати пяти, ростом с меня, со жгуче черными волосами, и уже начинающими седеть усами.
– Садитесь, рассказывайте, – предложил я, кивая на стул. – Да, а как вас по имени-отчеству?
– Юрий Васильевич, – степенно отозвался Масленников, усаживаясь на стул. – А рассказывать-то особо и нечего. Если виноват – судите, но я так не мог. Тысяча человек живет, словно скот, а не люди. Да что там – даже скот в такой тесноте не живет. Вот, я с местным населением начал контакты налаживать. Когда в прошлом году о нэпе-то объявили, народ-то и встрепенулся. Можно же лишнюю запашку сделать, верно? А мужиков-то по деревням почти нет, а землю пахать надо. Я по осени по деревням проехал, поговорил – не нужны ли кому батраки? Большинство бы и радо, да рассчитываться нечем, зерна нет. Но те, кто позажиточнее, согласились. Те, кто в батраки шел, жили неплохо – их хозяева сами кормили, а паек, что на них положен был, в общий котел шел. Опять-таки – хлеб можно было в городе поменять на пшено, или на сало, да хоть на квашеную капусту. Какое-никакое разнообразие.
– Юрий Васильевич, а как вы не побоялись задержанных отпускать? – поинтересовался я. – Сколько арестантов вы по деревням отдавали?
– Так я же не всех отпускал, – усмехнулся Масленников. – Я ж сам в чрезвычайной комиссии с восемнадцатого года служу, понимаю. Я же, как лагерь получил, начал задержанных изучать – кто и что. Знал, кто у меня ненадежный, и сбежать может, а кто нет. У меня даже и свой актив есть, из тех, кто случайно против Советской власти пошел.
– Товарищ Масленников, – вмешался в наш разговор начальник губчека. – А скажи-ка лучше – ты тес откуда брал? Или тоже кого в батраки отдал?
– Так с досками совсем просто, – хмыкнул Масленников. – В деревне Ручьи – это от нас две версты, у мужика одного, Силантия Пахомова, лесопилка на паровом ходу. Локомобиль у него не то в пятнадцатом году, не то в шестнадцатом сломался. Ну, повозиться пришлось, но починил. Пахомов за это нам несколько саженей досок и привез.
– Да, товарищ Масленников, – протянул Есин. – Тебе бы нэпманом стать, а не в чека работать. – Посмотрев на меня, Николай Харитонович спросил. – Вот, скажите-ка, товарищ Аксенов – что мне с таким инициативным товарищем делать?
– Вот тут да, виноват, – кивнул Масленников. – Надо было доложить, и с вами согласовать. Но думал – чего докладывать, если все равно фильтрация скоро, а меня в Петроград вернут?
– А вы сами из Петрограда? – поинтересовался я.
– Не совсем, – ответил Масленников. – Я сам из Коломны, в девятнадцатом на Юденича ходил, ранили меня там. А после госпиталя в Петрочека оставили, а потом в Череповец отправили, на усиление.
– И в паровых котлах разбираетесь?
– Хм… Чего бы не разбираться? Я же с пятнадцати лет на Коломенском паровозостроительном заводе работал. И рабочим был, и помощником мастера, а потом десять лет мастером отработал. Что мне какой-то локомобиль? Тьфу.