"Фантастика 2024-120". Компиляция. Книги 1-24

Сухов Лео

Вжух! Афина замахнулась и бросила в Гермеса копьё. Не ожидавший атаки, он слишком поздно дёрнулся в сторону — острый наконечник насквозь пронзил его плечо. Афина подошла, схватила древко и три раза его прокрутила, вдавливая в рану.

— Вот о чём я говорил, — пропел Гермес и соткался из воздуха за спиной Афины. Иллюзия озорно показала Богине язык и впиталась в каменный алтарь. Гермес поднял руку, чтобы привычным жестом поправить волосы, но потом, очевидно, вспомнил про лысину и притворился, что смахивает невидимый пот со лба. — Не понимаешь ты шуток, сестра.

— Я скорее посмеюсь над шутками осла, чем над твоими, — отрезала Афина и приказала: — Проваливайте.

— Нам здесь не

рады, — с притворной грустью протянул Гермес, и в следующий момент я ощутил, как меня что-то подхватывает и швыряет вверх. Несколько мгновений невесомости, а потом словно кто-то прицепил к моей диафрагме крюк и со всей дури потянул. Я был готов поклясться, что меня вывернуло наизнанку. Но нет — когда всё закончилось, мои руки-ноги были на месте, как и сердце, почки, печень и остальные потроха. То, что нужно, снаружи, а то, что нужно, внутри. Гермес похлопал меня по плечу и сказал: — Очнись, Ломоносов.

Встряхнув головой, я осознал, что нахожусь не в Храме Афины, а посреди бескрайнего зелёного луга. Валяюсь на спине и бессмысленно пялюсь в ярко-голубое небо.

— Какие у вас правила? — спросил я, прочистив горло, и встал.

— Никаких, — хмыкнул Гермес и повёл плечами. — Но если кому-нибудь насолишь, то отомстят тебе жестоко.

— Количество соли каждый определяет на глаз?

— По настроению, — Гермес усмехнулся. — Ты же слышал, что сделала наша справедливая Афина с Медузой Горгоной? — он продолжил, не дожидаясь ответа: — Горгона была прекрасной девушкой. Поверь мне на слово, я ухаживал за этой красоткой! Волосы до самой земли, самые голубые глаза в мире и стройное тело… Она умела превращаться в морскую волну. Я любил наблюдать, как она плавает по Эгейскому морю. Однако Горгона была своенравна. Она обожала Афину и желала уподобиться ей во всём. Поэтому она отвергала ухаживания всех мужчин — и людей, и Богов. Я решил подождать, когда она одумается. А она бы одумалась! Я видел огонь в её глазах — тот самый огонь, что говорит о сладострастии и о буйной, неуёмной энергии! Горгона совсем не походила на Афину, на эту снулую рыбу.

— Зато змея из неё вышла — огонь, — неловко пошутил я. Слушать признания Бога было… странно.

Гермес вздохнул:

— К несчастью, не все так терпеливы и снисходительны. Посейдон не потерпел отказа Горгоны. Он преследовал ей, твёрдо намеренный получить желаемое если не по доброй воле, то насильно. Я уже говорил, что Горгона обожала Афину? В отчаянии она бросилась в Храм Афины, моля о спасении. Никто не откликнулся. Посейдон поймал Горгону и взял силой прямо на алтаре. Девушка была безутешна, она требовала наказать насильника — приносила жертвы всем Богам, пытаясь обратить на себя их внимание. Морской старикан Форкия, отец Горгоны, поддержал дочь. Только вот в чём дело… — Гермес лукаво на меня покосился. — Не только Посейдон был нетерпеливым. Многие Боги не гнушались насиловать смертных женщин. А если накажут одного, то надо бы наказать и остальных, верно?

— Зевс первый на очереди? — фыркнул я.

— Конечно, — согласился Гермес. — По итогу всё получилось совсем не так, как надеялась Горгона. Боги обратились к Афине с требованием наказать Горгону. Ведь именно она осквернила Храм Афины. Каким образом? Всё очень просто. Она соблазнила Посейдона своими прелестями, заманила в Храм и спровоцировала на насилие. Беспристрастная Афина разгневалась на Горгону и превратила её в чудовище, — закончил Гермес печально, но моментально повеселел и подмигнул мне. — Во всём есть плюсы. Горгона разочаровалась в Афине и отказалась от целибата. Ох, если бы ты знал, что она вытворяла своими змеями…

Я закашлялся. Не думай про белых обезьян, не думай про белых обезьян… Да чтоб меня Изнанка сожрала! Гермес, напевая весёлый

мотивчик, потопал вперёд — я даже не мог сказать, на юг он шёл или на север, потому что здесь не было никаких ориентиров. Я поспешил за ним. Мы не прошли и пятидесяти метров, как на горизонте показался горный хребет. Оно стремительно приближалось — куда быстрее, чем мы шли.

— Пространственные аномалии? — уточнил я.

— Чтобы обеспечить уединение, — подтвердил Гермес. — Я отведу тебя во владения Зевса. Может, Грозовая Жемчужина что-нибудь подскажет.

Я и моргнуть не успел, как мы очутились у подножия горы. По её склону шла выдолбленная в скале лестница, и вот подъём занял около часа. Гермес поглядывал на меня с любопытством — засранец явно ждал, что я попрошу пощады. Он ведь мог нас телепортировать на вершину, но решил поиздеваться. Я мысленно закатил глаза и продолжил подниматься. По сути, это была пустая трата времени — начиная с пятого ранга, маги могли выдерживать сумасшедшие физические нагрузки.

— Упрямец, — проворчал Гермес, когда мы добрались до шикарного особняка. Он прошёл к главному входу, распахнул дверь и перешагнул через порог.

— Ни сигнализации, ни охраны — рай для короля воров, — пробормотал я.

— Какой болван попытается обворовать Зевса? — Гермес скривился. — Включай артефакт.

Я вытащил Грозовую Жемчужину из кармана и сконцентрировался, прощупывая её магическое ядро. Она вроде бы признавала меня хозяином. Кстати, хороший вопрос — почему? Ну и как тебя активировать? Как ты вообще работаешь? Что делаешь? Я влил в неё немного энергии и почувствовал, как золотая раковина нагрелась. Рядом что-то загремело. С диким грохотом из-за угла вылетел золотой кубок, заехал Гермесу по голове, впечатался мне в плечо и упал под ноги.

— Что ты сделал? — спросил Гермес, потирая ушибленный затылок.

— Не знаю.

Я едва успел ответить, потому что в следующую минуту на нас обрушился град из золота, мебели и стекла.

Глава 15

Примерно четыреста лет назад, Греция, Афины, особняк греческих аристократов Влахос.

Одетта была младшей дочерью Гладоса Влахоса, а также — самой красивой и любимой. Природа одарила Гладоса огромным орлиным носом, мощным квадратным подбородком и круглыми глазами с нависшим веком. Для мужчины он был… некрасивым, но впечатляющим. Женщины висли на нём виноградными гроздьями — для них важнее были его военные и политические успехи, постельные умения и богатство. Ну и титул аристократа, разумеется, тоже был его большим плюсом. К сожалению, его внешность передалась его троим старшим дочерям. В Афинах ходили пересуды о том, как же не повезло бедным девочкам. Мужчины не желали ухаживать за ними — их не привлекало даже щедрое приданое, обещанное Гладосом. Когда с замужеством не удалось, Гладос решил сделать старших дочерей жрицами Афины и Артемиды — хоть там их девственность пригодится. Однако дочери заартачились и отказались — пошли в науку, наперекор отцу. Гладос не любил, когда ему перечили. Слово за слово… В общем, несчастные девушки стали его огромным разочарованием.

На их фоне Одетта, которая унаследовала внешность матери, была для Гладоса ясным солнышком. Он исполнял все её прихоти, планируя выдать за сына Императора — возможно, греческого, а возможно и какого-нибудь заморского. Тут уж как повезёт. О красоте Одетты разнеслись слухи далеко-далеко за пределы Греции. Стоит ли говорить, что с каждым днём высокомерие красавицы росло не по дням, а по часам? Так что она совсем не удивилась, когда к ней в спальню пробрался Бог — Зевс собственной персоной. Сперва она подумала, что к ней забрался вор, и закричала от ужаса.