"Фантастика 2024-149". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
На улице по-прежнему мрачно, но парит нещадно. Спускаюсь с крыльца и, уперев руки в бока, на мгновение прикрываю глаза, вдыхая горячий воздух. И все же, несмотря на пекло, дышится снаружи легче.
Осматриваюсь: серая потрескавшаяся глина без конца и края, тут и там редкие кривые кустарники тянут засохшие ветви к небу. Держу пари, если бы кусты умели говорить, сейчас над всей поверхностью планеты стоял бы стон: «Пи-и-ить!»
Жуткое место.
— Мисс, вы заблудились? — интересуется у меня молодой симпатичный лондорец
— Есть немного, — признаюсь. — Вы не видели полковника Бристола? Мой… э-э… друг ушел куда-то вместе с ним.
Ну а как мне еще назвать Джека? Странный тип, к которому меня тянет, как магнитом, но которого мне хочется придушить точно так же, как и ему меня? Так это между нами двумя. Хотя, признаю, этот парнишка тоже хорошенький. Лондорцы вообще красивые ребята, правда, в большинстве своем очень белокожие. Если моя догадка верна, и Джек вырос на Лондоре, то он должен был чертовски выделяться среди коренных жителей.
— Полковник пошел во второй барак, — несколько смутившись под моим оценивающим взглядом, сообщает мне лейтенант, — но он был один.
Поняв, что пользы от этого парнишки можно не ждать, слушаю его в пол-уха и продолжаю осматриваться.
— Если хотите…
— О!.. Нет, спасибо, не надо, — отвечаю скороговоркой, заметив вдалеке удаляющуюся знакомую фигуру. — Вы мне очень помогли! — кричу уже через плечо и бросаюсь в погоню.
— Не за что, — растерянно бормочет лейтенантик.
Глина поскрипывает под подошвами ботинок, хрустят, вдавливаясь в нее, мелкие камешки. Кое-где попадаются по-настоящему крупные булыжники, их я или перепрыгиваю, или обхожу. Один раз, правда, спотыкаюсь и чуть не пропахиваю носом землю, но это все мелочи.
Не мелочь то, что я, кажется, упустила свою жертву. То есть цель. В общем, неважно, как его назвать. Джека я упустила, не видела, куда он свернул.
Прямо по курсу стоят несколько заброшенных строений. Похоже на склады или ангары. У одного отсутствует крыша, у другого — отвалилась половина стены. Внутри темно и зловеще.
Подхожу ближе и заглядываю: пусто, пластиковые стены и просто тонна пыли на то ли тоже пластиковом, то ли бетонном полу. Не похоже, что за последний десяток лет сюда ступала нога человека. Воздух влажный и затхлый.
Чихаю, вдохнув этой гадости, и отступаю. Напарываюсь пяткой на крупный булыжник. Подошва соскальзывает, хватаюсь за проржавевший водосток. Местечко — хоть ужастик снимай.
Обхожу первое здание и иду в сторону второго.
Джек обнаруживается возле третьего, тоже давно заброшенного, но на вид пока еще целого строения. Сидит на каком-то прямоугольном ящике, забытом хозяином у стены и покрытом толстенным слоем пыли. Голова опущена, в руках, свешенных между широко расставленных коленей, наполовину полная бутылка с водой.
Осторожно подхожу ближе и останавливаюсь,
Джек поднимает ко мне лицо. И нет, на нем нет вселенской скорби или отчаяния — обычное лицо, спокойное, разве что усталое.
— Пить хочешь? — спрашивает буднично.
— Не откажусь.
И он протягивает мне бутылку. Она явно только что из холодильника: бока запотели, а жидкость внутри еще сохранила приятную прохладу. Делаю несколько жадных глотков и возвращаю тару обратно.
Он молча забирает и закручивает крышку, глядя при этом куда-то в сторону. Прослеживаю направление его взгляда, но там ничего — только серая пустыня и все те же засохшие кустарники.
— Подвинься, — командую и, стоит ему немного сдвинуться, тоже усаживаюсь на ящик.
В носу тут же начинает свербеть от потревоженной пыли, и приходится сжать переносицу двумя пальцами, чтобы не расчихаться.
— Ты здесь жил? — спрашиваю, когда убеждаюсь, что приступ чихоты миновал.
Он качает головой.
— Не здесь. Это третий сектор, я жил в четвертом. Но они все однотипные.
— Серые бараки и серая глина? — хмыкаю.
Джек усмехается.
— И кусты. Не забудь про этих уродцев.
Жестоко, но справедливо. Сама не знаю, почему улыбаюсь. И уж точно не отдаю себе отчет, почему делаю то, что делаю — кладу голову ему на плечо. А он, как ни странно, не прогоняет. Снова усмехается, видимо, каким-то своим мыслям, но продолжает сидеть, как сидел. Он очень уютный, правда, и на такой жаре мне даже не хочется его раздеть. Но сидеть вот так рядом и пить из одной бутылки живительную влагу почему-то кажется не менее интимным, чем заниматься сексом.
— Дилан был здесь в плену?
— Не здесь. Все в том же четвертом секторе.
— У твоей матери?
— У моей матери. Всего месяц, но насмотрелся, надо полагать, на всю оставшуюся жизнь.
— А ты? — Рука-предательница, словно живя своей собственной жизнью, поднимается и начинает водить пальцами по его предплечью. — Тоже насмотрелся?
Он хмыкает.
— Думаешь, мать брала меня с собой и показывала, как правильно убивать людей?
— Не брала?
Джек снова качает головой, отчего плечо, на которое я опираюсь, вздрагивает.
— Она меня берегла. — Ничего не говорю, но он будто кожей чувствует мое недоверие. — Серьезно. Никаких ошметок тел и кровищи, как спел твой брат. — Запомнил, надо же. — Я прилежно учился по индивидуальной программе, гулял на свежем воздухе под присмотром охраны, а мама читала мне сказки на ночь и приносила сироп от кашля в постель, когда я болел.
— Звучит неплохо.
— Угу, — откликается Джек. Из своего положения не вижу его лица, но даже не сомневаюсь, что морщится. — Маленький уютный насквозь лживый мирок.