"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Из Урска бежали.
Я угадала. Мой ответ пришелся по душе бывшему уголовнику: его глаза наполнились грустью, мышцы чуть обмякли…
"Еще чего доброго, петь начнет", - с опасением подумала я.
– "Не дай бог!"
Блатные песни я не любила никогда. И, если случайно попадала на "радио Шансон", то торопилась найти новую волну как можно быстрее. А уж местные "вечера" мне и вовсе издевкой показались.
Но бывший зек и не думал петь. Из обмякшего мечтателя он превратился в хищную зверюгу - неуловимым движением
…А в руках Никола появилась шаровая молния. И, судя по всему, несказанно его удивила - с таким недоумением воззрился он на нее. В странных глазах уголовника появился страх. Всего лишь на миг.
"Не верь, не бойся, не проси", - услышала я команду его подсознания.
Технарь вертел ладонь и так и сяк, разглядывал гостью. Не мог поверить в свое счастье.
– Это первая?
– Порадовалась я вместе с ним.
Никола кивнул:
– Всегда мечтал приручить электричество!
– Почему электричество?
– Протянул руку металлист.
Молния послушно поплыла к его ладони.
– Помнится, - поудобнее устроился на наре технарь, - сидел я погожим весенним деньком на крылечке отчего дома. А на моих коленках лежала Морковка.
– Морковка?
– Так звали мою кошку, - улыбнулся Никола.
– Шерсть у нее была невероятного цвета. Оранжевого. Так вот, гладил я Морковку, гладил, и догладился до того, что шерсть ее стала искрить. Тогда-то и пришла мне в голову мысль о том, что электричество можно приручить. Совсем как кошку.
Ослепительный шарик поплыл обратно к технарю. Маг ласково провел второй рукой в паре сантиметров над поверхностью молнии.
Мы словно забыли о том, где находимся - и об обалделом преступном авторитете, и о тюремной обстановке. Вспомнили о том, что не дома, только тогда, когда из зияющей дыры в полу начали появляться крысы. Одна, вторая, третья,… девятая. Подбежали к своим нарам, расселись на них, поблескивая глазками в нашу сторону. Одной крысе не хватило места на нарах (та, что возле зловонного отверстия, видать, у местного народонаселения не котировалась), и она осталась сидеть на полу - аккурат перед той лежанкой, на которой мы сидели. Остальные крысы с изрядной долей злорадства смотрели на ту, что лишилась законного места по нашей милости.
Я поднялась - мне показалось, что пустить крысу на ее полку будет самым правильным в создавшейся ситуации. Ребята на автомате потянулись за мной. Зуб с интересом смотрел за нашим маневром.
"И что дальше делать будем?" - Вопрошали глаза металлиста.
Я почесала маковку. Эх! Мне бы настоящие способности друида! Мигом бы пенечки всем троим сообразила. Рука потянулась к желудю.
Он не замедлил явиться молодой, нахальный, по моторике движения похожий на репера пень.
–
– Дернулся он.
– А что взамен?
Крысы, как по команде, зашевелили носами и усами. Зуб тоже нехорошо приосанился.
Пришлось проявить твердость характера:
– Будешь выделываться, - недобро прищурилась я, - осерчаю. Мало не покажется.
– Уж и пошутить нельзя, - понял леший свою ошибку.
– Чего изволите, друзья?
Крысы-уголовники уважительно закивали носатыми головами. Зуб вторил своим "питомцам".
– Бревно принеси нам потолще, - спокойным голосом ответила я.
– И побыстрее. Один корень здесь - второй там.
Леший справился со своей задачей быстро. Мы и моргнуть не успели, а толстенное, покрытое кое-где снегом бревно уже нарисовалось посреди горницы.
– Куда его?
– Проскрипел леший.
Я оглянулась по сторонам. "У параши" ставить было нельзя - это даже такому далекому от всяческих зон человеку, как я, было понятно. Посреди комнаты тоже не хотелось - нары за спиной, и крысы на них непонятные.
– К окошку ставь.
В торце горницы синели два разукрашенных морозцем вполне тюремных, но все же без решеток квадратика.
– Я бы к вот этому поставил, - махнул упругой ветвью леший.
Бревно медленно поплыло к левому окошку. Я всмотрелась в то, что справа: там, внизу, у самого пола распахнули пасти капканы - волку шутя лапу переломят. И нам несдобровать, попадись мы в них - калеками до друида добираться бы пришлось. И там - еще неизвестно, какими на всю жизнь остались бы.
– Спасибо, друг, - от души поблагодарила я лешего.
– Не за что, сестренка, - подмигнул мне тот.
– Если что - обращайся.
И исчез.
Мы с товарищами не спеша пошли в сторону бревна. По пути металлист отрастил топор, в несколько взмахов обтесал бревнышко в трех местах - чтобы сидеть было удобнее. Я спиной ощущала любопытство и уважение, сочащееся из Зуба.
– Присаживайтесь, друзья, - сделал Илья приглашающий жест рукой, вернувшейся к человеческим очертаниям.
Зуб испустил долгий вздох. Обделенная было местом крыса юркнула на свою законную полку. Дружелюбно блеснула оттуда черными глазами.
Уголовник вновь достал свой амулет:
– Стань собой, честной пацан, - направил на ближайшую к нему крысу.
На наре материализовался рыжий верзила в брезентовом ватнике и таких же штанах.
Магия слова. "Магия понятия", как наверняка, сказал бы Зуб.
– Стань собой, честной пацан, - поворотился авторитет к следующей крысе.
Скоро на нарах восседала девятка "честных пацанов" - немытых, обросших, грязных, подозрительно, но в то же время и с любопытством косящих в нашу сторону мужиков. Вот один из них неприятно покосился в нашу сторону, хотел было раскрыть рот для каверзного вопроса, но Зуб не дал ему воли: