"Фантастика 2024-152". Компиляция. Книги 1-18

Стародубов Алексей

Ева, как-то раз, послушав пение и дочи, и скромноё моё, улыбаясь, пояснила, что голос и слух - это у неё от меня, а от мамы - ещё кое-что. Пока Жемчужинка не вошла ещё в истинный свой голос, вот подрастёт, вот тогда… Она - будущая Сирена! И очень хорошо, что я занялся с ней пением. Прям очень и очень кстати. Ну, я как бы и сам знаю, а вот что такое Сирена, хотелось бы прояснить подробней. Так-то у этого слова есть несколько значений, но хотелось бы понять, что в него вкладывает божественная.

Сирена, как я предполагал и сильно верил, оказалась

все же не гудок на пароходе, а та самая способность творить голосом прекрасные и ужасные вещи. Петь так сладко, что погружает слушателя в покой и наслаждение. Если Сирена захочет, то покой и наслаждение плавно перетекут в тихую смерть. Сирены могли своим пением укрощать ярость, злобу, горе, тоску и безысходность или - дарить всё это. Могли снимать боль, внушать уверенность в своих силах, бодрость, оптимизм или - ввергать в меланхолию и депрессию. Воздействовать пением Сирена могла не только на разумных тварей, но и на тварей неразумных. Всё это, и кое-что ещё, сверх того, могла делать Сирена. Потом, когда войдет в силу.

А пока мы с Жемчужинкой пели песни. Для себя, для других… Мы часто пели для бацхвари, для Рамзеса, Люси и Ночки. Для мамы Евы…

– Это всё прекрасно, - говорила божественная, - но нужно как-то развивать её голос, - она пощелкала пальцами, - более широко. Не знаю, как выразиться понятней, более жестко. С нагрузкой. Жемчужинка сможет, но ей это просто необходимо.

– А сама не запоёт? Твоя ведь дочь. Самой-самой из божественных богинь.

– Сами у неё только нехорошие словечки от тебя запоминаются, - погрозила мне пальчиком Ева, - остальному Жемчужинку надо учить, как обычного ребёнка. Что вложишь, то и получишь…

– Есть у меня одна задумка, - мгновенно сориентировался я, стараясь соскочить со скользкой темы "Великого и Могучего" ибо грешен, что уж тут… - Знаю, что может заинтересовать дочь. Попробую обязательно…

Но я не я, если бы не припахал к этому делу и других! Был коварный план "подставить" Рамзеса и Люси заодно, а вышло даже лучше. Надо было лишь мне самому подготовиться как следует. И вот однажды…

– Дядя Рамзес - пой!

Это я коварно подговорил дочь наехать на посланца. Обещал хорошую шутку и безобразия. Ещё бы доче не согласится.

– Не умею!
– мотнул ушами и хвостом одновременно шакалоголовый.

– Врёт!
– это я вставил.

– Что! Брат, ты что с ума сошел? Это когда я пел? Где я и где - пой! Это вы поёте - заслушаешься, а я только рычать, выть и горлом клокотать способен.

– А как же - Я Высшее Существо, Посланец Великой, могу всё!

– Э-э-э… - подвис Рамзес

– Вот тебе и э-э-э…

– Да!
– через пяток секунд радостно оскалился Рамзес и щелкнул пальцами, - Ты раскрыл меня, человечек! Обнаружил мой тщательно скрываемый секрет! Я, Рамзес, Посланец Великой - не могу петь! Ха!
– ткнул в моём направлении посох Утренней Свежести Рамзес.

И смотрит на меня так хитренько, прищурив глазки от удовольствия. Мол, получи! И что ты будешь делать

теперь? И Люси смотрит выжидательно и дочь смотрит заинтересованно. Но меня, многомудрого, можно ли так просто провести? Да не смешите мои тапочки!

– Говоришь, горлом клокотать можешь? Фырчать низко, рычать, тянуть высокую ноту, воя?

– Ну-у-у… - Рамзес сразу почувствовал подвох.

– Доча, спроси у дяди Рамзеса - может?

– Можешь, дядя Рамзес, - радостно улыбаясь, тут же повторила она. И поди попробуй соври!

– Ну-у-у-у… Могу.
– ответил Рамзес с таким выражением морды, словно в омут с головой бросился.

– Дамы и господа, леди и джентльмены. Доча! Разрешите представить удивительный и прекрасный, в своём роде, музыкальный феномен - горловое пение. Распространено на многих территориях, там, откуда я родом. Сибирь, Тибет, Монголия и кое-где ещё местами. Конкретно я сейчас покажу хоомей - горловое пение народов Тувы. Там много стилей, но я продемонстрирую простой пример "высокого голоса" и "низкого голоса".

Мастер хоомея может тянуть мотив на одном дыхании от минуты до полутора минут. Самые-самые - до двух минут. Это, с учётом того, что они не просто не дышат, а вибрируют чуть ли не всем организмом, и это на самом деле круто. Очень круто.

Ну, дыхалка у меня ого-го, а выносливости и того больше! Слух и голос в полном порядке, и, конечно, я предварительно потренировался, да. А значит, закроем глаза, вдохнём поглубже…

Если ты не слышал горлового пения, рассказать на "пальцах", что это такое, невозможно. Можно лишь сказать, что в хоомее можно придерживаться какой-то определённой мелодии, можно с нею импровизировать, а можно впасть в полную свободу импровизационной нирваны. Всё хорошо зазвучит, если душа поёт. Ибо по моёму твёрдому убеждению, спеть без слов, одним горлом можно только через душу.

Я долго тянул мотив, минуты четыре. А когда замолчал и открыл глаза, то увидел отвисшие челюсти Рамзеса и Люси, совершенно желтого Головастика с выпученными глазами, хотя куда больше! Эмоции, которые меня от него захлестнули, можно было бы расшифровать как - а что, так можно было?! Ну и, на сладкое, совершенно восторженную дочь.

– Папа, - настолько звонко завизжала она, что почти оглушила,- Это так здорово!
– Прыгала она, хлопая в ладоши, - Ещё! Ещё хочу! Пожалуйста!

– Брат!
– шмякая широкими ладонями с когтистыми пальцами, вывесил язык Рамзес, - Респект тебе и уважуха! Удивил!

– Очень необычно и завораживающе!
– покивала головой Люси.

– Хозяин, это прекрасно!
– булькал Головастик.

– Папа, ещё!

– Давай, брат!

Ожидал я произвести впечатление, но, честно говоря, не да такой степени. Но теперь - что уж, выпустил джина из бутылки…

– Вам хочется песен? Хе-хе… Их есть у меня!

Вторую композицию я практически прохрипел. По-моему, этот стиль называется кыргыра. Очень брутальная штука! Тяжелая в исполнении, но я справился.