"Фантастика 2024-152". Компиляция. Книги 1-18

Стародубов Алексей

– Надо будет задать этот вопрос командирам, – сказал я, вспомнив о том солдате, который отказался идти на следующий день после высадки. – Помнится, лейтенант говорил о каком-то эвакуаторе.

Мне никто не ответил, и на этом разговор прекратился.

В бронежилете лежать было неудобно, не расслабишься по-человечески, а тут еще мысли всякие в голову лезли. Интересно, долго дадут поваляться перед дорожкой? И дальняя ли она будет, дорожка эта?

На соседних топчанах ворочались товарищи. Похоже, не только мне не спалось. Оно, конечно, мы и так полдня проспали, но все же…

Поднял нас мастер-сержант,

когда небо начало лишь чуть светлеть. Перед дорогой слегка перекусили лепешками, запив их водой.

– Ратт, разреши вопрос? – спросил я, дожевав свою лепешку.

– Время вопросов вышло, – резко заявил тот и все же позволил: – Говори. Только быстро.

– Что будет с тем из нас, кто получит ранение?

– Разве я не предупреждал об этом? – мастер-сержант удивленно вскинул брови. – Тогда объясню как можно более коротко и ясно. Мы не строевое подразделение. Мы – диверсионный отряд. Наша задача – пришел, набедокурил, убежал. Убежал как можно быстрее. Времени на перевязывание ран и тем более на транспортировку раненых товарищей не будет. Зарубите себе на носу: в нашем деле любое ранение, мешающее быстрому передвижению, означает смерть! А потому таскать с собой медицинский комплекс попросту не имеет смысла. Вытащить занозу и перевязать порезанный пальчик вы сможете и самостоятельно, используя индивидуальные аптечки. Всем все ясно? Вопросов нет?

– А как же эвакуатор?

– Какой эвакуатор? – теперь брови Ратта опустились на глаза, будто он усиленно пытался понять, о чем я спрашиваю.

– Который вы вызывали, чтобы эвакуировать Криса, – подсказал Феликс.

– Я-а? – в голосе мастер-сержанта послышалось неподдельное удивление. В направленных на него взорах солдат выразилось не менее явное недоумение. Тут его лицо прояснилось: – А, вы про ту истеричку? Я уже и забыл о нем. Тогда мы находились на подконтрольной территории – на территории государства, за воинов которого себя выдаем. Теперь – я был уверен, что вы это заметили – ситуация совершенно другая. Единственное, что вы сможете сделать для себя, или для своего товарища, в случае тяжелого ранения, это облегчить участь с помощью пули милосердия.

Глава 8

На старте смертельной гонки

Подошел лейтенант Хилл, и Ратт, не дав нам как следует проникнуться последними словами, рявкнул:

– Взвод, в колонну по два становись! За мной, бегом – марш!

Обгоняя нас, вперед пробежали все те же два аборигена, что сопровождали взвод с самого начала. Они бежали налегке, не обременяя себя ни бронежилетами, ни шлемами. С собой у местных вояк были только автоматы и подсумки с боеприпасом.

Мы углубились в лес и перешли на шаг, ибо под кронами деревьев все еще царила непроглядная ночь. Идти приходилось шаг в шаг, буквально впритык к впередиидущему, чтобы не сбиться с тропы. Как эту тропу различали проводники – известно только им.

Первые двое суток поднимались все выше в горы, следуя строго на запад. Лиственные деревья все чаще перемежались с хвойными породами. По ночам стало холодновато, приходилось греться у костров.

К середине третьего дня, когда миновали перевал и начали спуск, все сильнее забирая на север, из чащи выбежал один из проводников и встревоженно

залопотал что-то Ратту, шедшему впереди колонны. После того как Ратт посовещался с лейтенантом, мы свернули с тропы и, углубившись в заросли, остановились на поляне.

Лейтенант объявил дневку и сообщил, что теперь будем двигаться исключительно по ночам и максимально бесшумно.

Двигаться по еле заметным тропкам, петляющим меж деревьев, волоча на себе оружие, боеприпасы и ранцы с сухпаем, было тяжеловато и днем, а ночью и вовсе изматывало больше, чем бег с таким же грузом по заснеженным сопкам. Я не мог даже примерно предположить, сколько миль мы проходили за ночь, но думаю, что в самом лучшем случае не более десяти. Наверняка сказывался и разреженный горный воздух.

В конце пятой ночи после выхода из лагеря лейтенант Хилл объявил, что мы прибыли к месту назначения.

– На этой дневке наедайтесь впрок, – обратился он к нам. – Далее с собой каждый возьмет только фляжку с водой и сколько сможет кубиков шоколада. Все свободное место в ранцах, подсумках и карманах должно быть заполнено патронами и гранатами. Магазины, надеюсь, у всех полные? Уиллис, распакуй ящик с гранатометными выстрелами.

– Курт, что там твоя задница вещает? – прошептал Логрэй.

– Она покрылась мурашками и молчит, – буркнул в ответ солдат.

На этой поляне мы провели не только весь день, но и большую часть ночи. Ратт приказал Солу, чтобы тот разделил отряд на две смены, бодрствующую и отдыхающую. Бодрствующая смена не несла никакого охранения, просто находилась в боевой готовности.

Сопровождающие нас аборигены поочередно появлялись откуда-то и о чем-то тараторили с мастер-сержантом. Тот обвешался оружием, что называется, под завязку – на каждом плече висело по ручному гранатомету, на шее наперевес ПТЛМ, плюс куча всяческих сумок и подсумков. Зато проводники по-прежнему были налегке – лишь по автомату и по подсумку с магазинами.

Как только стемнело, по деревьям начали носиться, прыгая с ветки на ветку, какие-то мелкие зверьки. Их беспокойное верещание слышалось отовсюду, и было непонятно, то ли это реакция на нас, как на непрошеных гостей, то ли это обычная ночная суматоха лесной мелюзги. А может, у них как раз сейчас был брачный период, и мы попали на ночь любовных игр. Поначалу вглядывались в ветви, пытаясь разглядеть в лунном свете ночных прыгунов, но те носились столь стремительно, что рассматривать кого-то было бесполезно, а потому вскоре нам надоело это занятие, и мы перестали обращать на них внимание.

– Скорей бы уже, что ли… – вздохнул, сидевший рядом Сол. – Надоело ждать неизвестно чего.

– М-да… – только и смог ответить я.

Неизвестность угнетала с самого первого дня нашего добровольно-принудительного контракта. И сейчас, когда вот-вот должно было все так или иначе проясниться, напряжение достигло предела. Ребята уже давно перестали строить разные предположения, устав обсуждать даже самые невероятные из них. Однако общее напряжение сказывалось даже на общении. Последние дни мы практически не разговаривали друг с другом. На привалах либо спали, либо молча сидели, погруженные в свои мысли. Молчали даже вечно подтрунивающие друг над другом Геркулес и Курт.