"Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Парень глубоко вздохнул, и долгий крик, крик муки и предчувствия смерти вырвался из его груди:
— Ки-и-и-и-и….
Звук рос, набирал силу, заполнял пространство, звучал, нарастая в гулкой глубине сводов, забираясь в глубь черепа, словно то кричала и звала сама душа.
— Ки-ме-е-эр!
И в мгновение зал озарился ослепительным белым светом, будто в нем взошло солнце. Яркие лучи сплетались, вспыхивая и уплотняясь, и из пустоты возник белый конь, блистающий, сотканный из лучей света и тем не менее реальный. Выгнув дугой горделивую шею, неистово блестя лиловым глазом, он несся вперед, и его копыта выбивали снопы искр при каждом ударе. Сокращались
Охваченные страхом, древним ужасом пешего перед мчащимся конем, гвардейцы с криками метнулись прочь. А Кимер вскочил на ноги и, как только конь поравнялся с ним, взвился вверх, прыгнув ему на холку.
Принц Мрака скорчился на троне, закрывая глаза от невыносимого света, от парализующего страха быть заживо растоптанным.
Конь оттолкнулся и мощным прыжком перескочил через трон, и вдруг в полете с громким звуком расправились и развернулись его белоснежные огромные крылья. Еще два-три скачка, передняя кромка крыла идет «восьмеркой», ловя ветер, и конь взмывает вверх.
Для него не существует преград; стены зала исчезают, залитые сиянием. Вместо потолка появляется бездонное синее небо, а в нем, как солнце, все выше и выше поднимается в заоблачную высь сияющий белый конь, уносясь в эфир света, купаясь в пространстве неба…
Видение исчезает. Пол, потолок, стены возвращаются на место. Мерцающий красный свет заливает зал, чернота проступает везде. Темнеет, прорезанный черными трещинками, оникс. Наполняется мраком таусиный камень; багровые, красные, пурпурные, густо-фиолетовые сполохи играют в его глубине, словно весь пол залит кровью.
Принц Мрака отрывает руки от лица и невидящим взглядом смотрит на них — костяшки пальцев похожи на высохший бамбук, матовые ногти отливают зеленью, как у трупа. Каждая черта, каждая складка резко проступают на лице. Он страшен. Длинный нос вытянулся и заострился. В черных впадинах орбит ворочаются шары глаз. Воцаряется тишина — тишина бессонной ночи, тишина вырытой могилы — и в этой гулкой тишине, как эхо, раздаются мысли:
ОДИН ДРЕВНИЙ ТИРАН ГОВОРИЛ: «ЗНАЙТЕ, ЧТО ВЫ ВЛАСТНЫ ТОЛЬКО НАД ТЕЛАМИ СВОИХ ПОДДАННЫХ, НО НЕ НАД ИХ СЕРДЦАМИ».
ВОЛЯ СИЛЬНЕЕ КАМНЯ.
ВОЛЯ СИЛЬНЕЙ ЖЕЛЕЗА.
Принц Мрака Ротриа, как изломанный паяц, сполз по ступенькам трона и застыл у подножия, приникнув к холодному камню в глубочайшем поклоне самому себе, своему трону с полыхающей густым кровавым багрянцем короной, в поклоне пустому месту. Его лицо было пепельно-серым и выражало лютую неугасимую злобу…
ГЛАВА 18
Кто сейчас помнит мрачные легенды Старой Земли — о Летучем Голландце, о проклятии фараонов?.. Человечество, распространившееся в эру Экспансии на десятки планет, повстречало там столько чудес, что древние предания забылись и уступили место новым. На Арконде мертвые вставали и ходили, а люди превращались в вульфов; на Мегаре над бескрайними болотами заунывно звучали туманы, нагоняя тоску и безумие; на Динаре протоформы пожирали людей и принимали их облик; на Гекате в небе иногда парили существа, похожие на птиц — без глаз, без крови, плоские и легкие, как лист бумаги… Всего не перечесть, и каждый мир в избытке обзавелся ужасами.
Но люди не были бы людьми, если б не потащили с собой и свои страхи. Так эмигранты везут на чужбину горсть родной земли. И вот, в дотоле девственные и по-детски наивные миры вместе с освоителями и старателями пришли
Как кости ящеров и черепки глиняной посуды, покрылась слоями забвения память об инквизиции, о приходящих ночью людях в черном, что увозят свои жертвы в никуда, и, словно спохватившись, высшие чиновники Федерации создали Корпус Сэйсидов — чтобы людям было кого бояться; по замыслу государственных мужей опасаться следует в первую очередь не налетчиков, а правительства и его вооруженных слуг. Страх перед громилами и насильниками — это частное дело граждан, но кто не боится администрации, тот готов к потрясению основ — и уже поэтому хуже всякого бандита.
Чтобы у солдат не возникло мысли: «Почему я должен бить своих сограждан?», корпус был сформирован международным и по найму. Сэйсиды, таким образом, являлись интернациональной полицейской армией — для всех чужие, они без раздумий в любом из миров Федерации подавляли любые беспорядки, с которыми не могла справиться обычная полиция, и лишь в крайних случаях массовых волнений к ним присоединялась национальная гвардия. Естественно, военные, чьи руки оставались чистыми, брезговали общаться с наемниками из корпуса, а население сэйсидов тихо ненавидело, обзывая их за глаза «летучими крысами» и собирая в уме все слухи о парнях в черно-синей форме.
Их эмблема «взлет-посадка», символизирующая стремительность и действительно чем-то похожая на пикирующую крысу со скошенными крыльями, стала символом жестокой расправы. Получив от правительства приглашение, сэйсиды запросто пренебрегали кой-какими статьями Конституции — врывались в частное жилье без ордера, обыскивали без объяснений, арестовывали без санкции и допрашивали без адвоката. После отмены чрезвычайного положения журналисты, одержимые гражданскими правами, спорили — кто хуже, террористы и повстанцы или сэйсиды? Ответ был ясен всем заранее — сэйсиды. Террористы сами по себе вне закона, с них и спроса нет, а вот когда крушить начинают законные власти — к кому взывать и на кого молиться?..
И до тех пор, пока Господь не вернется во славе и не рассудит всех, сэйсиды останутся пугалом и страшилищем для честных граждан, потому что у сэйсидов все под подозрением. Они — живая и ужасная легенда Федерации, опора стабильности десяти миров.
Именно о сэйсидах — и вообще о силовых спецслужбах — подумал Доран, когда увидел в незапертой квартире на пятом этаже невзрачного дома, куда он так стремительно и опрометчиво вошел, двоих одетых в комбинезоны мужчин с лицами, скрытыми респираторами и очками. В руке одного из них был пистолет, нацеленный в лицо Дорану.
— Не шумите, пожалуйста, — негромко попросил этот безликий. — Мы не причиним вам вреда.
Доран кивнул, лихорадочно собирая мысли в кучу. Кто это такие? Почему? А, они в масках! Чтобы не опознал потом. Значит, убивать не будут…
Пистолет слабо хлопнул; Доран захлебнулся струей ударившего в лицо газа и, вмиг отяжелев, как камень полетел сквозь этажи и землю вниз, к ядру планеты. Там, в толще мантии, он повстречал директора канала V, и тот, зловеще улыбаясь, предложил ему выпить. Двое девушек принесли ампулу литров на восемь, отломили носик и налили в кружку; он торопливо отхлебнул, пролив часть себе на руку — рука позеленела в этом месте… Только тут он заметил красивую надпись на ампуле: «Радиоактивная жидкость». Доран в страхе начал метаться, а девушки, рыча, бегали за ним и хватали за одежду. Ему было дурно, в голове мутилось от радиации.