"Фантастика 2024 -156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Селена собиралась отбиваться и тогда, когда ее приковывали к стене, но, взглянув в глубокие, полные решимости глаза брюнета, вспомнила школьный курс и передумала драться, избежав тем самым двух-трех новых синяков.
«…В ходе похищения вы будете испытывать состояние сильного психологического шока, потеряете на некоторое время ориентацию в пространстве и времени, и вами в первый момент будет легко манипулировать…»
Сидя на цепи, Селена неожиданно для себя самой расплакалась и долго рыдала без перерыва; даже убеждая себя, что этого делать не надо ни в коем случае, она была не в силах остановиться. Страшный брюнет, в котором Селена сильно подозревала человека, ушел и больше не появлялся, но Селена до сих пор с дрожью вспоминала его
Потом к ней подсела красивая женщина, в которой Селена без труда опознала главную куклу — маму Чару, и мягкими тихими уговорами добилась, чтобы Селена позвонила Кибер-шефу; самого разговора Селена не слышала, так как кукла говорила прямиком с радара на трэк, но из ее комнаты Чара выскочила как ошпаренная.
«Интересно, — с немым любопытством подумала Селена, — что же такого мог ей сказать босс?..»
Через пару минут ей принесли теплое одеяло, сложенную куртку вместо подушки и горячий сладкий чай с булочкой, и Селена, успокоившись, продолжила вспоминать правила для похищенных. Вот, действительно, никогда не узнаешь, что когда пригодится.
«…Если вас похитили, надо собраться и проявить волю. Вашим злейшим врагом в заточении станут не только похитители, но и собственное восприятие всего происходящего. Поэтому старайтесь не утратить контроль над собой, попытайтесь загнать страх как можно глубже в сознание…»
Биотуалета здесь в помине не водилось, пришлось довольствоваться какой-то гадкой емкостью с крышкой; убирала за Селеной Лильен с каменным выражением лица, которое заменяет у киборгов неприязнь.
«…Для сохранения присутствия духа попытайтесь сосредоточиться на окружающей вас обстановке или оживить в памяти приятные моменты прошлого…»
Когда к Селене вернулась способность соображать и трезво оценивать реальность, она решила, что и угол с матрасом можно использовать как возможность отдохнуть, тем более что киборги ей не досаждали. Но не тут-то было…
Сперва начинали слабо трястись стены и пол; колебания усиливались, нарастали — и с грохотом, с воем проносился по эстакаде очередной поезд. И так весь вечер и всю ночь. Селена крутилась на матрасе, закрывала голову одеялом — без толку; вибрация и шум проникали в измученный мозг, кажется, прямо сквозь кости. Несколько раз Селена засыпала, словно проваливаясь в небытие, но все равно видела в сером свете облупленные стены комнаты и слышала шум поездов; она поворачивалась на бок и снова погружалась в мучительную знобящую полудрему. Гул приближавшегося поезда во сне превращался в рев воды — она под напором била из трубы и падала вниз, в пролет разобранной лестницы, дом шатался и начинал распадаться на составные части, увлекая за собой Селену; еще миг — и она будет похоронена под грудой обломков…
— А-а-а-а-а! — закричала Селена, запрокидываясь в темноту, и… проснулась.
Но и днем ей выспаться не удалось; ей начало казаться, что вертикальные линии стен дробятся и двоятся, а дом и впрямь вот-вот развалится.
«…Избегайте психологических ловушек. С течением времени у вас может зародиться стремление „солидаризоваться“ с похитителями…»
Селена с радостью ухватилась за предложение сделать видеозапись для Хиллари Хармона, лишь бы поскорей вырваться из этого ада, и охотно выучила приготовленный текст, со злорадством отметив, что Фердинанда схватили, считая этой своей мелкой местью и сожалея, что камера у него будет не в пример комфортней, и еще придумав и всунув в запись несколько мелких подлянок. Только сообщая адрес для пересылки, Селена вдумалась в содержание текста, и ей со всей ясностью представилось, что скажет на этот счет Хармон; зная его принципиальность, она вдруг поняла, что как бы ей не просидеть остаток жизни прикованной за ногу, и вновь сникла.
…Через некоторое время вошел Ник, которого на самом деле звали Звон, с коробкой, где находились несколько вскрытых консервных банок неизвестно с чем (Селена подозревала,
«…Следует есть все, что дают, несмотря на то что может возникнуть желание отказаться от странной или дурно пахнущей пищи: голодовка не прибавит вам сил для сопротивления…»
И Селена, подавляя отвращение и приступ тошноты, вызванной бессонницей, принялась есть, медленно жуя, но не глотая, отчего куски непрожеванной еды стали накапливаться за щеками и кашицей продавливаться дальше, в пищевод.
Звон сидел рядом на корточках, но не настолько близко, чтобы она могла в него вцепиться или ткнуть ложкой, и сочувственно наблюдал. Сам он тоже выглядел уныло, без конца зевал и тер воспаленные глаза. Селена знала их всех: Чара — лидер группы, умный организатор, именно она налаживала связь с проектом и выдвигала требования; Лильен — немногословная и замкнутая, но очень глазастая кукла, знакомая с основами ухода и ближнего боя; Коса — второй боевик, громивший дом шефа, — со сломанной ногой лежала в смежной комнате и упорно изображала из себя больную. Зачем? Для кого?.. Мимо нее не пройти — она тотчас встанет, схватит, и не вырвешься. Звон — человек, вон как его достали эти поезда! — спокойный парень с симпатичной улыбкой. Интересно, а он знает, в какую компанию затесался?.. И Фосфор… этого сам черт не разберет; силен, как киборг, зол, как человек… Постой, постой… как говорил Хиллари, когда речь шла о Кавалере, его живой мимике и искренней улыбке: «Улыбаться любой киборг умеет, просто у Кавалера это получается спонтанно — вот в чем секрет. Саму улыбку киборгам изобразить несложно, а вот ярость, гнев, ненависть — слабо. Не могут. Первый Закон не дает — раз; при улыбке работает вчетверо меньше мышц лица, чем при ярости, вот им контракторов и не хватает — два». А если посмотреть, разозлить специально и посмотреть, пока силы есть; после второй бессонной ночи держать себя в руках будет труднее…
«…Не теряя времени, изучайте повадки преступников. Все они люди и не могут быть одинаковыми в своих мыслях и поступках: ищите среди них наиболее слабое звено…»
И Селена, скребя ложкой по стенкам банки, исподволь начала:
— Эти поезда — как пытка…
— Я сам уже какую ночь не сплю, — откликнулся Звон, — одурел вконец! У меня от них уже зубы шататься стали.
— А у меня стены двоятся.
— А мне пол стеклянным кажется!
— Мрак! Кто это место выбирал? Что, поспокойнее нельзя было найти?.. Хоть в канализацию бы — к запаху привыкнуть можно, а к шуму — никогда!
— Это все Фосфор. Здесь, говорит, мы в полной безопасности, никто нас тут искать не будет.
— Вот именно, — многозначительно ответила Селена, особо выделяя некоторые слова, — ИМ шум безразличен, вот ОНИ и лезут туда, где ЛЮДИ жить не в состоянии.
— Кто — ОНИ? — не понял Звон.
— Киборги, — как можно равнодушней ответила Селена, потупив взор, — беглые киборги. Банш.
— Да ладно тебе врать-то, — отодвинулся Звон, а Селена продолжала вбивать незримый клин раздора, не пытаясь понять, врет ли ей парень или действительно ни о чем не догадывается.
— Им и на бессонницу плевать — они не спят, а притворяются, — тихо шептала она себе под нос, заставляя тем самым Звона прислушиваться, — и на суд тоже плевать. Если их поймают, то судить не будут — куклы ведь, а ты человек — тебе влепят срок по максимуму — и за терроризм, и за киднепинг. Один за всех будешь отдуваться, да еще сверх того тебе пришьют преступное руководство куклами…
— Это что же ты, ведьма, тут наговариваешь? — Фосфор был уже рядом.
Селена подняла глаза и увидела его, стоящего над ней со скрещенными на груди руками; Звон, опешив от свалившегося на него открытия, сел на грязный пол.