"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Скрипя зубами, выдра перенимает щит, поднимает с земли копьё.
— Скакун будет моим, и я всё равно уйду.
— Главное не перетрудись. — Глядя, как тот шурует к обозу, проговорил ему в след я. Проблемы поселения лучше забирать с собой, потому этот дурачок, за которым глаз да глаз нужен, пойдёт со мной.
Перед отправкой, больше всего времени ушло на расставание с девушками. Белая и Пом категорично заявили, что отправятся в след за мной. Первая, устав от рожениц, делегировала свои полномочия более умелым и талантливым Заййя. Эти ушастые отлично знали весь процесс, понимали, как лучше и безопаснее, а потому в Белой более родильное отделение было не востребовано. Вторая, как и ранее скинув свои дела на Зелёную, просто шла подраться, поднять свои боевые навыки, поддержать форму, испытать силу и получить свой зачарованный клинок. Лиса оказалась не дурой, наблюдая за тренировками
Каждый, кто шёл в Озёрный, преследовал свои личные интересы. Даже простые жители, в переезде в Форт видели возможность извлечь выгоду. Отвлечься от работы, постоянной бытовой рутины. Все жители в Озёрном только и делают, что тренируются, ведут дозор, периодически ходят на рыбалку, лишь изредка, немного уделяют время уборке помещений, огородам и прочем бытовым мелочам, коими перенасыщена жизнь в деревне. Каждый мужик, живущий в Озёрном, проживал свою жизнь так как считал нужным.
Женщины, будущие матери деревни, переживая за своих мужчин, эмоционально прощались, произносили напутствия. Кто-то просил Зуриэль защитить любимого, кто-то молился Эсфее, а кто-то, извечно капая мужу на мозги, требовал привести из Озёрного побольше рыбы определённого вида. Муррка тоже очень переживала, пыталась отговорить меня от перехода, я в свою очередь переживал за неё и того, кто рос внутри её.
— Не волнуйся, красотка, хорошо кушай, верь в нас, верь в меня, и всё будет хорошо. — Когда я говорил это, я впервые ощутил себя не какой-то шпаной задротской, а мужчиной, защитником, воином, идущим не за своим раздутым эгом, а за будущим. Будущим, которое зрело внутри Муррки. Трогательное прощание с крольчихой вызвало слёзы на лицах пришедших проводить нас Леи, Момохо и Хохо. Последняя, особо страдавшая от количества свалившейся на неё работы, больше других ощущая груз ответственности, хотела отправиться со мной, хотела поменяться с Белой, хотела… но не могла. Как костолом, да и как воин, Белая в разы полезнее в Озёрном, а вот как знахарь по всякой мелкой хвори, мало полезна, потому и шла за мной. Потому, Хохо и оставалась в деревне.
— Береги себя и позаботься об Обба. — Со слезами на глазах попросила Хохо, в ответ на что я пообещал вернуть его домой в ближайшее время.
Вместе с нами в Озёрный собирался отбыть боевой отряд эльфов, во главе с своим командиром Меллэром. Его ребята уже вторые сутки мучали своего пленника, пока результатов не было, но эльф обещал, клялся, что они будут. «Мы выбьем из него всё дерьмо, а вместе с ним и информацию» — уверял меня остроухий. Что ж, необходимое зло вершилось чужими руками, я то эльфов не мучал, а потому, в случае любых переговоров, с чистой совестью смогу заявить, рыльцо моё в пушку. Ну… это пока за пленника не взялась вернувшаяся Эсфея. Уж она точно выведет уродцев на чистую воду, а когда это произойдёт, я может даже и знать не буду.
Оставив работягам бытовые задания по расчистке местности от пней, подготовке новых полей и сбору камня по округе, вместе с сотней бойцов выдвигаюсь в Озёрный. Путешествие было не долгим, полностью безопасным и слегка нервным. Распахнув свои большие белые крылья, дабы лично убедиться в безопасности пути, за нами с неба присматривала Зуриэль. Окружив меня со всех сторон, телом своим защищая в момент отсутствия ангела, шла инквизиция, Пом с Белой тоже ворон не считали, всё время находясь на стрёме. И только выдр, крутя головой, рассуждая в слух о том, какой же «ерундой мы все занимаемся», шёл, пиная камни. Этот представитель безмозглой фауны всерьез думал, что от любой проблемы можно убежать, спрятаться. Что нет никакого смысла умирать за какие-то клочки земли, когда их всегда и везде для всех хватало. Он думал, мир бесконечно велик и в чём-то был прав. Для него одного, его короткой жизни, мира и бесконечного бегства по нему может и вправду хватить. Вот только, рано или поздно придёт день, когда цивилизация, как и в истории нашего мира, разделял между собой всё, включая землю, после чего бежать уже будет некуда. Да, выдр это не увидит, возможно,
Форт встретил своими высокими, острыми, прикрытыми щитами стенами. Поляны из пней, окружавших его, превратились в ровные, аккуратненько обработанные и разбитые на грядки огороды. Повсюду, не боясь какого-либо нападения, виднелись наши ребята. С удочками, с топорами, с лопатами, кто чем мог, хотел, тот тем и занимался. Работа кипела, у стен наших даже стали появляться какие-то сельхоз пристройки, сооружённые, непосредственно, местными жителями. Как оказалось, там находились коптильни для рыбы, дичи, а так же собственная, построенная местными ферма по выращиванию пик-пик. Обба решил повторить мой эксперимент, вместе с парнями наловил зверьков малышей, запихал их в клетки и… да… у него получилось. Проходя мимо, я видел молодых, совсем ещё крохотных пик-пик. Но, что больше всего удивило, так это свинья… блять, кабан на привязи! Дикий, толстый, здоровенный, прям пиздец. Лёжа в грязи у ворот, среди рыбьих голов, он проводил меня своим высокомерным, ленивым, местами беззаботным взглядом. Вот же, даже свинья в этом мире глядела на меня как на ничтожество!
При виде меня, хряк приветственно хрюкнул, завалился на бок и, пердя, гадя под себя, беззаботно захрапел. Вот уж у кого жизнь удалась.
— Староста, рады видеть вас! — Выбежав поприветствовать меня у врат, Мудагар, видя моё удивление, связанное со свиньёй, он рассмеялся. — Это Хрю, наш ручной кабан, мы с парнями, помня ваши рассказы о фермах, сейчас ищем ему самку.
— Молодцы, хвалю. А чё он толстый такой, болеет чем? — От вопроса моего здоровяк рассмеялся ещё сильнее.
— Нет, что вы. Просто все его любят, подкармливают, он стал для нас талисманом. — Ответил му.
— А чего тогда в Форт не заведёте, опасно ведь?
— Да не, вы что, он воняет как десять Кобо, да и храпит так же…
— Эй засранец, ты кого вонючкой назвал?! — Внезапный крик с ворот отвлёк меня от му. Показывая рогатому кулак, на нас с ворот сердито глядел Кобо. Парни, мои лучшие воины, прибывали в добром здравии, шрамы на их лицах уже почти сошли, да и, судя по активности, раны так же затянулись. Приятно знать и видеть, что даже без меня и моего прямого участия, жизнь в Озёрном ни на секунду не остановилась и даже не замедлилась. Хорошая работа, Обба.
Раненого паренька я нашёл в сторожке, на кровати, где некогда ночевал и сам я. Хоть Эсфея и подлатала его, выглядел тот скверно. Бледнее обычного, на горле какая-то тряпка в виде повязки, говорил мало, сильно хрипел, было сложно разобрать его слова. Блять, как же мне тебя жалко друг. Эльфы ублюдки, такого талантливого управленца чуть не загубили. Долго не думая, собираю инквизицию в очередной поход, к ним дополнительно отряд носильщиков, быстро разгрузив овощи из деревни, заполняем сумки рыбой и вместе с ранеными, больными, отправляем домой, восстанавливать своё здоровье. Сейчас поднять Обба — одна из моих приоритетных задач. Ухаживать за ним, лечить как магией, так и народными средствами, лучше Эсфея и Хохо никто сможет.
Пожав тому руку, поблагодарив за отлично проделанную работу, высылаю отряд домой, а сам, дернув к себе Меллэра, отдаю приказ Кобо привести мне ублюдка, посмевшего напасть на моего верного кролли.
Пусть этот уродец только посмеет говорить со мной в том же тоне, что и с Обба. Клянусь, живым он из моих рук не выберется.
Глава 11
Голого, измазанного дерьмом, с примотанным к голове, запихнутым в рот словно соска, большим пальцем, гордого эльфа пинками, смехом и улюлюкуньем гнали на отмель. Он оказался не так туп, чтобы кидаться на меня, и не так умён, чтобы принести извинения за содеянное. Чёртов провокатор, из себя он представлял младшего сына побочной, малозначимой ветви, главной задачей которого стала дальнейшая эскалация конфликта путём выдвижения неисполнимых, нереалистичных требований. Ему велели вести себя гордо, смело, показав всем эльфийский настрой. Этот идиот даже не понял, что стал разменной монетой, что гордость его, как и жизнь, должна была закончиться в тот же момент, когда он ударил Обба.