"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20

Шагинян Мариэтта Сергеевна

Разумеется, это была фальшивка, да и по большому счету, трудно было счесть эти справки за документы. Но учитывая бардак, творящийся в стране, вполне можно было при случае предъявить и эти бумаги, сказав о том, что им выдали именно это, а они в силу малолетства просто не знали, какими именно должны быть настоящие документы. Разумеется, все это детский лепет, но с другой стороны вполне может прокатить, пусть не в крупном городе, но где-то уездном городишке, вполне. Тем более, насколько Длинный помнил историю, сейчас встретить грамотного милиционера было достаточной редкостью. И в милиции служили порой те, кто хоть как-то мог разобрать печатный шрифт и поставить вместо крестика какую-то закорючку на подпись. Поэтому любая бумажка, снабженная круглой печатью, уже могла сойти за документ. И чаще

смотрели именно на печать, нежели на то, что было написано в бумаге. А большего от нее и не требовалось.

Водрузив на голову друга найденную на складе буденовку, он повесил ему за плечи изрядно потяжелевший вещмешок, экипировался точно так же сам, и приятели, прикрыв за собой двери склада побежали в сторону станции по пути предупредив деда о том, что за сараями его ждет небольшой подарок.

— Ты только сразу его не забирай, а то все на тебя спишут — Добавил Длинный.

На железной дороге им повезло, на выходных стрелках стоял товарный состав, ожидая встречного поезда, где выбрав один из его вагонов с тормозной площадкой, друзья прекрасно устроились и вскоре уже двигались куда-то в ночь под стук вагонных колес.

Глава 4

— Ты хоть расскажи, что набрал? — спросил Лепеха, с восторгом затягиваясь дорогой папироской «Герцеговина Флор», поданной ему приятелем.

— Не расстраивайся, нам надолго хватит. Приедем посмотришь.

— А зачем мы куда-то едем?

— Ну ты сам подумай. Кто-то обнес склады. При этом дед сторож обязательно расскажет, что слышал детские голоса, топот и чьи-то распоряжения. На кого подумают?

— На Кривого.

— Верно, но заметь. У Кривого ничего не найдут. Ну что-то конечно найдут, думаю он еще тот хомяк, но не совсем то, что хотели. И вдруг в городке появляемся мы. Такие красивые, сытые и в новой одежке. Да и он первым делом на нас укажет. Рассказывать, что будет дальше?

— Да, Длинный ты прав. А куда мы едем?

— А хрен его знает, но судя по всему куда-то на юг. Да кстати, как тебя в детстве звали?

— Лехой. — удивленно произнес приятель. — Ты что не знал?

— Я не про то. Фамилию помнишь? А имя отца?

— Сабуров я, а отца Михаилом звали, а что?

— Да ты у нас дворянин оказывается, да еще и с громкой фамилией.

Леха слегка насупился, от как ему показалось неуместной иронии Длинного, а тот между тем продолжил.

— В общем расклад такой. Я тут наткнулся на кое-какие бумажки, в общем с сегодняшнего дня ты хотя и Леха, но уже Шумилов. И отчество у тебя Николаевич. Запомнишь?

— Да запомню, а зачем?

— Ну ты сам подумай. Одеты мы прилично. Кое-какой денежный запасец у нас есть, так что на комнатку снять, вполне хватит. Нет, если конечно хочешь вновь мыкаться по подвалам, можно и так, но зачем? Побудем детьми лейтенанта Шмидта. Вполне себе нормальное прикрытие.

— Какого-такого Шмидта? Ты же говорил Шумилова.

— Не обращай внимание. Как ни будь расскажу.

Произнес Длинный улыбнувшись.

— Ты другое внимательно слушай и запоминай.

И Длинный начал рассказывать жизнеописание одного из четырнадцати Туркестанских Комиссаров, расстрелянного в январе 1919 года, во время мятежа Константина Осипова. Благо, что в свое время Семену пришлось заучивать его биографию, чуть ли не наизусть, чтобы сдать зачет по истории партии во время учебы в Горном институте.

Николай Шумилов родился в 1875 году в семье рабочего в городе Златоусте Златоустовского уезда Уфимской губернии. В молодости работал чернорабочим на железной дороге в Златоусте: в бригаде по ремонту путей, в паровозном депо. В начале двадцатого века, вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию, ту самую, что победила и сейчас находится у руля. Прошел долгий Революционный путь и в 1908 году оказался в Ташкенте, где и устроился слесарем в Ташкентские железнодорожные мастерские. Потом его сослали в Егисейскую губернию вместе с ним в добровольную ссылку последовала его вторая жена Лукерья Ивановна Солькина. Именно там в 1910 году родился ты Алексей. С 1917 года твой «отец» член Ташкентского комитета партии, с сентября член Исполкома Ташкентского совета. С сентября 1917 года член ВРК. Участник Октябрьского

вооружённого восстания в Ташкенте. Начальник Ташкентского железнодорожного управления, затем заместитель народного комиссара путей сообщения Туркестанской Советской Федеративной Республики, член Военно-политического штаба Туркестанской республики. Николай Васильевич Шумилов был расстрелян 19 января 1919 года по приказу военного комиссара Туркестанской Республики К. П. Осипова во время Ташкентского антисоветского мятежа.

После того, как он закончил свой рассказ, и увидел слегка обладевшую физиономию друга, понял, что слегка перегнул палку. Такое количество информации просто невозможно запомнить с одного рассказа.

— Ладно. — Успокоил он приятеля.

— Просто запомни, что отныне ты Шумилов Алексей Николаевич. А все остальное я после напишу на листке бумаги, ты выучишь и запомнишь.

— А ты тогда теперь кто?

— А я твой единокровный брат. Шумилов Семен Николаевич. Только у нас разные матери. Мою, так называемую «мать» Александру Матвеевну Шумилову признали «виновною в хранении взрывчатых веществ и бомб с целью, противною общественному спокойствию» и приговорили к 15-летней Нерчинской каторге. Именно там в Нерчинске я и родился на два года раньше тебя.

— Так, кто ж такой Шмидт?

— Да жил один лейтенант, который был неравнодушен к тому, что страною правили цари. И он пошел в революцию. В 1905 году устроил на крейсере «Очаков» бунт. Правда его бунт не увенчался успехом, и продолжался всего полтора часа. Но зато прославился и нынешние власти считают его одним из борцов, стремящихся к свержению самодержавия. А есть еще книга. Она называется «Золотой теленок».

Длинный на некоторое время замолчал, вспоминая, когда же эта книга была написана. А учитывая, что действия в ней проходили в тридцатые годы, выходило, что, до ее создания еще минимум десять лет, а то и больше. Впрочем, Леха скорее всего вскоре забудет об этом разговоре, а если вдруг вспомнит, когда эта книга появится, тогда и буду думать, как оправдываться за это.

— Так вот в этой книге рассказывается о неких мошенниках, которые в целях получения материальной помощи, объявляли себя детьми этого лейтенанта. Ну и естественно полуграмотные руководители порой эту помощь оказывали. А как отказать сыну революционера, сложившему свою жизнь за всеобщее благо. Вот и мы с тобой, тоже дети. Правда не лейтенанта Шмидта, а наркома Шумилова, погибшего в Ташкенте. Но хрен редьки не слаще. Козырять конечно этим не стоит, но при случае вполне можно разок и упомянуть это обстоятельство. Вдруг да поможет в трудную минуту. Ну а не поможет придумаем, что-то еще. К тому же Ташкент далеко и там мало кто бывал, следовательно, любая чушь об этом городе сойдет за правду, главное не увлекаться.

— Какая чушь?

— Ну там, расположение и название улиц, домов. Короче можешь выдумывать что хочешь все равно проверить будет трудно, главное самому не путаться.

Поезд между тем уносил наших героев все дальше и дальше, а мальчишки прижавшись друг к другу, чтобы согреться задремали под монотонный стук колес.

Ехали долго. Просто сходить с поезда на полустанке или в какой-то деревне не было смысла, там своих дармоедов хватает. Нужен был достаточно большой город, где можно было бы поискать работу, а при ее отсутствии уже решать что делать и как жить дальше. Благо, что провизии взятой со склада оказалось вдосталь и заботиться об этом во время пути, не было нужды. Разве, что о воде. Но сейчас, когда на железной дороге царствуют паровозы, проблем с водой не наблюдалось. Поезд останавливался чуть ли не на каждом полустанке и везде имелся водопровод, где можно было и напиться, и привести себя в порядок и запастись водой в дорогу, благо что опытный приятель отыскал на складе пару фляжек и было куда эту воду наливать. Единственное, что заботило друзей, так это верхняя одежда. На складе, обнесенном ими в городке не оказалось ничего, что можно было бы прихватить с собою, поэтому Длинный уже покидая склад прихватил пару шерстяных гимнастерок, самого большого размера, что смог отыскать. И уже качаясь на стыках рельс, видя, что Леха ежится от холода, достал одну из них и разрезав от горловины до самого низа предложил ему одеть на себя.