"Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25

Васильев Андрей Александрович

— Н-да. — Голос, раздавшийся в помещении, разумеется, оказался знакомым. Да и какие тут могли еще быть варианты? С Аркашей, таращившимся в экран смартфона, который выставил перед собой Слава, беседовал мой наниматель, господин Шлюндт. — Не стану изрекать банальности, вроде «ты получил то, что заслужил», в том нет смысла. Скажу только, что я очень рад произошедшему. Да, воспитанник, именно что рад. Ты бы все равно меня предал, верно? Уверен, решение принято давно, еще до истории со слезой, просто тебе был нужен большой приз, ради которого стоило воплотить задуманное. И очень хорошо, что ты начал

действовать именно сейчас, тогда, когда я теряю не так и много. Куда хуже, проверни ты свою задумку позже, при обстоятельствах, которые мне могли навредить куда сильнее.

— Так получилось, — почти прошептал Стрелецкий, — но я не жалею.

— Жалеешь, — возразил Карл Августович. — Невероятно жалеешь. И люто боишься того, что придет, когда проклятие дожрет твое тело. Безвременья и безверья, где твоя душа станет корчиться в вечных муках. И да, бойся. Так и случится. Я знаю, я такое уже видел.

— Не знаю, кто там, в смартфоне, но его я почему-то боюсь еще сильнее, чем вас всех, вместе взятых, — прошептал мне Даня, которого била крупная дрожь. — Очень страшно. А тебе?

— Спать хочу, — признался я. — Устал очень.

— Прощай, воспитанник, — тем временем подытожил свои речи Шлюндт. — Слава, я доволен. Забери то, что должно, заканчивай остальные дела и вылетай ко мне. Борт тебя ждет.

Мне очень не понравилась фраза насчет завершения остальных дел, я ощутил в ней смутную опасность, но додумать эту мысль до конца не успел, ибо в этот самый миг две пули ударили в спину Баженова, толкнув его вперед, в разбитое невесть в каком году окно.

Глава 18

Выпасть Слава на улицу не выпал, нижняя часть его безжизненного тела осталась в помещении, а вот верхняя в каком-то смысле здание покинула, перевесившись через подоконник.

— Я не виноват, так получилось, — протараторил Даня, бросаясь на пол.

Эти слова, по сути, он адресовал моей спине, поскольку я мигом оценил ситуацию и кинулся в спасительную темноту коридора, осознав, что промедление смерти подобно. Хвала небесам, что изначально выбрал позицию на самой грани света и тьмы, а не встал рядом с Баженовым. Если бы не это, лежать бы мне сейчас мертвым тельцем рядом с булькающе хохочущим Стрелецким, прекрасно понявшим, что происходит, и, несомненно, получающим от созерцаемого действа немалое наслаждение. Разумеется, он осознавал, что сюда пожаловала не только наша, но и его смерть, но возможность разделить ее с нами, теми, кого он от всей души ненавидел, моего бывшего спутника вполне устраивала.

Пуля вышибла кирпичную крошку над головой, я моментально издал нутряной крик, недвусмысленно говорящий о том, что выстрел выдался удачным, пнул ногой ржавое мятое ведро, а затем со всей дури и с максимальным шумом грохнулся спиной о пол, окончательно заверяя стрелявшего в том, что со мной все кончено.

Само собой, что новый участник развернувшегося здесь действа непременно пожелает проверить свою меткость и для верности прострелит мне голову, но вряд ли это случится прямо сейчас. Уверен, прежде он займется тем же, чем и мы, а именно выжмет из Аркаши артефакт, ради которого наша дружная, но стремительно редеющая компания тут и собралась. Я бы

и сам, скорее всего, поступил так же, если бы, как Голем, не боялся обычных пуль. Вот в противном случае — да, сначала следует проверить, что противник мертв, а уже после все остальное.

— Откуда они тут? — проревел верзила, взмахнув рукой, в которой был зажат пистолет. — А?

Силуэт его мне был прекрасно виден, как и случается, когда ты смотришь из темноты на тех, кто находится рядом с источником света. В принципе, я бы прямо сейчас мог всадить в него пару пуль, но делать этого не стал. Зачем спешить? Пусть он доведет до ума то, что мы не успели, а именно отберет у Стрелецкого слезу, после же проверим, окажут ли пули из небесного железа, вернее, небесной меди, на этого амбала столь же эффективное воздействие, как на вурдалаков.

— Так получилось, — в очередной раз, невесть какой за эту ночь, начал оправдываться Даня. — Прихватили у дома, пригрозили смертью, пришлось их сюда везти. Да ладно смерть, пытать хотели! Я очень боли боюсь.

— Не боли надо бояться, а меня! — назидательно рыкнул наемник. — Штраф двадцать пять процентов от оговоренной суммы. Половину бы отобрал, но за Чарушина тебе скидку сделаю. Давно убить хотел, задолжал он мне.

— Штраф так штраф, — с облегчением произнес Разумовский. — Справедливо.

— Иди проверь, жив Максимка или нет, — велел ему Голем, — а я пока вот с этим пообщаюсь.

Даня поднялся с пола, отряхнулся и опасливо засеменил в мою сторону.

— Не хочу, — чуть насмешливо отозвался Аркаша. — Хотя ты мне и симпатичнее тех двух, которых пристрелил. Просто ты тоже урод вроде меня теперешнего, а нам таким надо держаться вместе. Но все равно — не хочу. И ничего ты со мной не сделаешь, хуже, чем есть, не станет.

— Уверен? — процедил верзила, коротким отточенным движением вынул из поясных ножен приличных размеров клинок и вогнал его в ногу Стрелецкого.

Тем временем Даня дошаркал до меня, осветил фонариком, встроенным в смартфон, и, само собой, сразу все понял. Глаза его расширились, и он было уже собрался крикнуть что-то вроде «Макс живой» или «ты не попал», но делать этого не стал, поскольку заметил, что я перевел ствол пистолета с силуэта Голема на его лоб. И еще — какое же страдальческое выражение приняло в этот миг его лицо! Уж на что я человек черствый и неотзывчивый, но и то мне его чуть-чуть жалко стало. Да и есть отчего — бедолаге Дане уже в какой раз за эту ночь приходится делать сложный моральный выбор на тему «кого выгоднее предать в данный момент». Кто-то скажет — ерунда, а на самом деле подобное не шутки. Ошибешься, поставишь не того — и все, тебе не жить. Поди определись за долю секунды!

Я решил помочь мятущемуся знакомцу, сделав еще один еле заметный жест, а именно стукнул указательным пальцем руки по куртке в том месте, где лежала пачка денег, а после направил его на него, как бы говоря: «То, что лежит там, твое».

— Он мертв! — тут же крикнул Разумовский. — Кровищи уже натекло…

— Легко отмучился, гадюка, — прорычал Голем. — Жаль. Не так я его хотел кончить, не быстро, думал сначала порезать как следует. До того, что в окно чуть не вылетел, мне дела нет, а вот Чарушин… Везучий, скотина!