"Фантастика 2024-195". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Адара помолчала, глядя подруге в глаза, после чего спросила:
– Ты ещё не догадалась? Не поняла, почему лорд Гамильтон купил именно этот дом? Что в нём привлекло внимание такого человека?
– А должна была догадаться?
На заднюю, выходящую к парку террасу, где завтракали девушки, вышла мисс Марлоу. Но не приблизилась, остановилась в дверях. Впрочем, все понимали, что экономке не требуется подходить, чтобы услышать разговор.
– В особняке живёт привидение.
Шанти ждала, что Адара улыбнётся. Ну, хоть обозначит улыбку. Или изобразит подмигивание. Или как-нибудь иначе даст знать, что не разделяет веру лорда
– Доказано?
– Лорд Гамильтон считает, что да.
– А ты?
– В первую ночь здесь я тоже видела странное, – рассказал Адара. – Дом всегда встречает гостей. Всегда. Потом – по-разному. Кто-то больше никогда не испытывает ничего подобного, кому-то видения приходят редко, а кому-то – каждую ночь. Такие люди выдерживают недолго и уезжают навсегда.
– Дом сам решает, кому остаться, – произнесла мисс Марлоу от двери. Не крикнула – произнесла, но девушки услышали.
– И вы ему позволяете? – не удержалась Шанти.
Адара вздрогнула, а нейросеть…
Нейросеть выдержала паузу, сохраняя на лице непроницаемое выражение, а затем неожиданно улыбнулась и громко произнесла:
– Мне нравится, что ты поняла, с кем имеешь дело.
И покинула террасу.
Улыбка у мисс Марлоу оказалась очень приятной.
– Ну ты даёшь, – выдохнула Адара после того, как за нейросетью закрылась дверь. – Я, признаться, её побаиваюсь.
– Я тоже, – не стала скрывать Шанти. – Но не смогла промолчать.
– Кажется, ей понравилось.
– Всё может быть. – Девушка закончила с завтраком, допила кофе и спросила: – Где я могу поработать?
– Мне нравится в зале «Астролябия», – ответила Адара. – Он под крышей башни левого крыла и битком набит старинными приборами. Мне там комфортно.
– В парке можно?
– Выбери место – и слуги принесут кресло или диван… в общем, всё, что захочешь.
– Вот и хорошо. – Шанти встала из-за стола. – Увидимся за обедом.
И неспешно направилась в парк.
Как получилось, что за крупнейшими европейскими рынками рабов прижилось название махала [12] не знал никто – само приклеилось и вошло в лексикон, поскольку полностью соответствовало смыслу и не вызывало отторжения или недоумения. И так же никто не имел понятия, почему самые крупные рынки имели имена собственные: махала «Луизиана», «Алабама», «Теннесси»… Точнее, в том, что большие рынки обретали названия, не было ничего необычного, почему имена оказались такими, вопросов тоже не возникало, но кто это придумал, оставалось неизвестным. И останется навсегда, поскольку такие мелочи на территориях никого не интересовали.
12
Махала (араб.) – магазин.
Ближайшим к землям шейха Камалетдина был махала «Кентукки», расположенный на левом берегу Луары в небольшом и очень старом городишке, умудрившимся сохранить часть крепостных стен, шато и ратушную башню с работающими часами. Со старыми работающими часами – древний
Но здороваться первым не стал.
– Шейх Камалетдин, какая честь.
Талале поприветствовал высокого гостя со всем возможным почтением, но без подобострастия. И без страха. Да, у работорговца не было своей земли и большого числа воинов, но он обеспечивал племенам выгодное сотрудничество, поскольку торговал не только рабами, но и запрещёнными к поставкам на территории устройствам, чувствовал себя нужным и в некотором роде неприкасаемым. Поэтому держался с Камалетдином хоть и не на равных, но без унизительного заискивания.
Остальные торговцы, которые к моменту появления шейха пребывали на террасе, поняли, что большим людям нужно обсудить нечто важное и переместились внутрь. Официанты подали чай и заменили в кальяне Талале угли.
– Как бизнес? – осведомился Камалетдин, подкладывая под бок подушку.
– Всегда кажется, что могло быть лучше, но я доволен тем, что имею, – мягко ответил Талале.
Кальян едва слышно забурлил.
– Слышал, с недавних пор твои операции изрядно оживились?
– Благодаря вам, шейх.
– Нет, – качнул головой Камалетдин. – Благодаря ему.
Смерть Пазыла ожидаемо привела к кровавой драке за власть над племенем, захваченных политических противников кланы охотно продавали щедрому Талале, что и привело к увеличению оборота.
– Я этого не хотел.
– Я понимаю, уважаемый Камалетдин, – кивнул Талале. Тихонечко выдохнул и осторожно перешёл к делам: – До меня дошли слухи о постигшем вас несчастье, шейх, и я хочу твёрдо уверить вас в своей абсолютной непричастности к случившемуся. – Работорговец понимал, на что способен несчастный, но сильный, а главное – пребывающий в неистовом гневе, отец, и предельно тщательно подбирал слова. – Я не идиот, чтобы ссориться с вами, уважаемый Камалетдин, и ни за что не купил бы у Пазыла вашего ребёнка. Или купил, но только для того, чтобы выразить вам своё почтение, вернув Джумали домой.
– И поссориться с Пазылом? – прищурился шейх.
– Я догадывался, что вы сделаете с Пазылом, – ответил Талале.
Они оба понимали, что если бы последующие события развивались иначе, то хитрый торговец подождал бы с возвращением юношей и посмотрел, кто одержит победу, но сейчас это не имело значения. Пазыл мёртв, Камалетдин здесь, а Джумали – нет. И шейх понимал, что лгать ему торговец не станет.
– Услышав о случившемся и предполагая нашу встречу, я внимательно изучил каталог, на тот случай, если какой-нибудь молодой или глупый торговец решил нарушить правила и заключить с Пазылом выгодную сделку.