"Фантастика 2024-20.Компиляция. Книги 1-2
Шрифт:
Я не Ардена Левингстон, богатая и подлая аристократка.
Я не Дождь, девочка из приюта на краю Дурдена.
Я — Вивьен Джой.
Нищенка, обманщица, нечаянная пособница ренегатов. Я не знаю, кем были мои родители, не знаю, сказал ли Верховный правду о моей матери. И была ли женщина с портрета моей матерью? Я потеряла свое сердце, друзей, и даже себя. Я совершила страшные ошибки. Я запуталась в паутине лжи и предательств.
Но я готова начать сначала. Я все еще верю в лучшее.
Я — Вивьен Джой.
Эпилог
Я так много времени провел во тьме, что осела пыль моего мира, разрушенного до основания.
Я так много времени провел во тьме, что сросся с нею. И забыл свет.
Когда я открыл глаза, то увидел ее — тьму. И она была живой. Она двигалась и дышала. Пульсирующее голубое мерцание плесени освещало каменные стены и низкий сырой потолок — подземный лабиринт Двериндариума. Я медленно оперся на локти, всмотрелся.
Рядом со мной двигались темные силуэты. Они сплетались и распадались, словно черви в банке. И заметив мое движение, силуэты склонились надо мной.
— Кто вы?
Вопросов было много, и этот — не главный. Но я задал его.
Глаза привыкли к полумраку, и я стал видеть в тенях различия. Первое ничто было отвратительно уродливым. Чудовище с изломанным гниющим телом и сотнями пауков, ползающих по нему.
— Ты больше не испытаешь страх… — сказало оно и рассмеялось гниющим беззубым ртом. — Но его испытают другие.
Вторая фигура пылала, словно огонь. Черное тело менялось, оплывало, рассыпалось искрами, собиралось снова. У него были рога и хвост, обнаженное тело рваными лохмотьями прикрывал пепел. Лицо казалось то невероятно прекрасным, то невыносимо отвратительным. То мужским, то женским, то звериным. То всем одновременно. И голос этого ничто опалял меня изнутри.
— Ты больше не испытаешь ярость. Но ее испытают другие.
Третий силуэт приблизился, танцуя. Гибкое, грациозное, губительное. У ничто была лисья морда и змеиные повадки. Тело покрывали вороньи перья.
— Ты больше не испытаешь боль, — прошептало оно, касаясь перьями моей щеки. — Но ее испытают другие…
У четвертой вместо лица был обглоданный череп, а вместо рук — загнутые ножи. Ее волосы венчала корона из костей и звезд, а костлявое тело обвивали мерцающие шелка. Она молча прикоснулась к моим губам ледяным поцелуем.
Я решил, что никогда не стану называть ее имени.
Я снова закрыл глаза.
Страх, Ярость, Боль и Безымянная.
Тени.
Те, которые я призвал. Напоил своей жизнью. Мой Дар.
Очень медленно я положил руку на грудь. Туда, где тело еще помнило боль удара. Сталь, легко разрезавшую кожу и мышцы, пробившую их насквозь. Раны не было. Пальцы нащупали тонкий шрам — все, что осталось от смертельного удара. Медальон, который
Вот только вместе с ножом мое тело приняло новый Дар. Или Дары?
Сталь, деревянная рукоять и веревка оплетки. Память запечатлела нож в мельчайших подробностях.
Даже пять Даров было слишком много.
Шатаясь, я поднялся. Тени кружили вокруг, свиваясь, сплетаясь, танцуя и смеясь. Касались меня бархатными пальцами, холодными губами, зубами и перьями. Приветствовали меня. Ждали. Торопили.
Порождения темной стороны. Исчадия Бездны. То, что не должно существовать в этом мире. То, чего никогда в нем не было. То, что я воплотил…
Я ощущал их своей кожей и стылой кровью.
— Они все тебе врали, — шептала Боль. — Все врали… Везде ложь. Твой отец врал — и потому погибла твоя мать… Верховный февр врал и прикрывал свои преступления… Леди Куартис врала… Малый Совет… Вивьен…
— Заткнись!
— Она тоже врала… Больше всех… Столько лжи… Все врали…
— Ложь… Ложь… Только ложь. Ничего настоящего…
— Притворство…
— Убить… убить…
Я закрывал глаза. Облизывал сухие, потрескавшиеся губы.
Ложь. Я ненавижу ее.
Мир стал бы лучше, если бы каждое слово и обещание выжигало на коже клеймо. Или стягивало горло удавкой.
Мир стал бы лучше, а люди научились не врать.
Или вымерли.
— Скорее… Скорее… — торопили мои спутники. Распадались нитями тьмы, собирались снова. — Иди, иди! Рвать… Пылать… Убивать… Дай нам всех. Дай, дай, дай…
Спотыкаясь и скользя руками по влажным стенам, я пошел. Сначала медленно. Потом — быстрее. Тени стонали и выли. Еще, еще…
Но меня это совсем не трогало.
Я шел долго. Иногда снова проваливаясь во тьму. Иногда растворяясь в ней. И возвращаясь снова. Снова видел живые тени. Снова шел.
Подземелье Вестхольда тянулось нескончаемым лабиринтом.
— Как я здесь оказался?
— Мы принесли тебя, господин… здесь древняя тьма… здесь мы сильнее…
Я сжимал зубы и шел дальше. Стараясь не думать. Не вспоминать. Память ранила, делала слабым.
Идти. Дышать. Не думать.
Когда впереди забредил тусклый свет, я протер глаза, думая, что это снова плод моего воображения. Так уже случалось не раз в этой тьме.
Но свет не исчез. И в глотку полился свежий воздух.
Я все-таки выбрался.
Шатаясь, дошел до низкого проема и выполз наружу. Над Двериндариумом высился звездный купол ясной морозной ночи. Полнобокая луна качалась на бархате неба. Я стоял на присыпанной снегом земле — без одежды, обуви и запирающего браслета. Недалеко от полуразрушенной сторожевой башни Вестхольда. А на посту, где обычно караулил дозорный, топтался ширв. И увидев меня, он бросился в атаку.