"Фантастика 2024-20.Компиляция. Книги 1-2
Шрифт:
Ранним утром третьего марта — в самом начале девятого, если быть точным — самолет Ли-2 приземлился на Ковровском аэродроме. Вышедший из самолета Николай Нилович недовольно посмотрел на уже стоящий там и очень хорошо ему знакомый СБ Голованова. Недовольно — потому что неделей раньше на встрече со Сталиным у них возник серьезный спор, по результатам которого Иосиф Виссарионович решил, что «вы оба неправы» и предложение Бурденко не прошло. Правда Иосиф Виссарионович вчера свое решение «исправил» — но у Николая Ниловича все же остался определенный осадок…
В госпиталь его доставили на маленьком машинке, сообщив, что «городскую товарищу маршалу выделили», но это на настроении
— Я вам не помешаю? — поинтересовался он у маршала.
— Что вы, я, напротив, очень рад, что и вы присоединились к празднику. Вы начнете собрание?
— Ну, раз уж вы первый приехали, вы и начинайте, — усмехнулся хирург. — Временем я не ограничен, как, надеюсь, и все собравшиеся — а у вас наверняка свободного времени крайне мало.
— Да, с этим вы не ошиблись. Итак, дорогие товарищи, как верно сказал Николай Нилович, времени у меня немного, а потому не будем тянуть. Решением Президиума Верховного Совета медицинский персонал госпиталей Коврова, показавших лучшие результаты среди всех госпиталей Союза ССР, награждается медалями «За трудовую доблесть». Я специально пригласил товарища Егорова вручить каждому их вас эти медали: к сожалению, у меня действительно мало времени. Но я очень рад, что здесь собралось так много врачей и медсестер, которые за ваш героический труд получат эту награду. Подождите, товарищ Егоров, я не закончил. Единогласным решением штаба военно-воздушных сил доктор Серова Татьяна Васильевна награждается и орденом Красной Звезды, и вот его я с радостью вручаю лично. Татьяна Васильевна, подойдите, пожалуйста…
Голованов под аплодисменты всех собравшихся вручил девушке орден. Под бурные аплодисменты, ведь почти каждый сообразил, что раздачей наград все они обязаны как раз Тане. Но сама раздача еще не началась: Федор Савельевич прекрасно понимал, что Бурденко по статусу стоит гораздо выше, так что даже подтолкнул хирурга вперед.
— Ну, теперь моя очередь, и сначала я сообщу то, о чем вы все и без меня узнали бы очень скоро. В «Известиях» сегодня опубликован указ об учреждении специальных наград для военных медиков: ордена Пирогова для врачей и медали Пирогова для младшего медицинского персонала. Это высокие награды: медаль приравнена по статусу к солдатскому ордену Славы, а орден Пирогова — к ордену Красного Знамени. И я с огромной радостью сообщаю, что медалью Пирогова за номером один награждается старшая операционная сестра госпиталя номер один Серова Татьяна Васильевна. Танечка, выйдете сюда еще раз… и не уходите пока: по личному распоряжению товарища Сталина орденом Пирогова за номером один награждается главный врач госпиталя номер три, и попробуйте угадать, как ее зовут…
Вообще-то Сталин хотел первый орден вручить самому Бурденко, но тот настоял, чтобы первый орден дали Тане:
— Она за год провела почти семь тысяч уже операций, и ни одной неудачной — а у меня все же далеко не все пациенты выжили…
— Боюсь даже просить у вас ее портрет мне показать… ну, не сердитесь за шутку. Если вы считаете, что она достойна, то мы согласимся с вашим решением. В конце-то концов именно вы — я имею в виду военно-медицинское управление — и награждаете, согласно статуса ордена, врачей…
По статусу именно так оно и было, это же касалось и медалей — которыми тоже были награждены многие ковровские медсестры. Многие, но не все: все же специально созданная комиссия «ковровые награждения» решила не практиковать. Ордена же среди ковровских врачей получили, кроме Тани, Байрамали
Вечером того же дня в Ковров — и совершенно вне всякой связи с Таниным днем рождения — приехал Евгений Станиславович Терехов. Он как раз завершил исследования по элетроплавке стеклянной шихты, внимательно ознакомился с проектом нового стекольного агрегата — и решил «срочно поговорить с товарищем Серовой»:
— Татьяна Васильевна, мы закончили проект опытного завода по выпуску листового стекла.
— Это замечательно!
— Но вскрылись определенные проблемы, которые, как мне сказали, вы в состоянии решить. Извините, если я скажу глупость — но я лишь передаю сказанное мне. Дело в том, что здесь, в Коврове, по сырью для такой печи почти все необходимое имеется: и доломит, и песок, и даже глинозем на месте получить можно. И электростанцию, мне сказали, в конце апреля уже запустят. Но вот с содой… ее потребуется минимум по десять-двенадцать тонн в сутки, а все, производимое в Березниках уже распределено по другим предприятиям. А если соды не будет — причем самосадная сода не годится — то смысл строить здесь стекольный завод…
— Я поняла. Говорите, нужно по двенадцать тонн соды в сутки? Я постараюсь с заводом в Березниках договориться, так что приступайте к строительству. Как думаете, сколько времени вам на стройку потребуется?
— Я, откровенно говоря, даже не знаю. Начальник отдела капстроительства вашего завода сказал, что при вашей помощи все может быть выстроено еще до лета, но такие нереальные сроки…
— Раз он сказал, значит выстроит. И нам нужно организовать доставку минимум вагона соды в сутки где-то во второй половине мая… ладно, будет вам сода. Я все равно в Березники собиралась, правда попозже — но лучше раньше, чем никогда. В любом случае стекло не помешает.
— Вот в этом вы совершенно правы. Тем более, что ваше предложение по изготовлению литого стекла вместо тянутого… Завод-то в Мерефе производит по шестьсот квадратных метров оконного стекла в сутки, а здесь предполагается выпуск, причем на опытной еще установке, минимум четырехсот пятидесяти метров в час!
— Да мне-то не рассказывайте, я вообще в стеклянном производстве ничего не понимаю. Я только делаю что могу — если мне скажут, что именно делать надо. Вы сказали, что надо соду добыть — я пойду и добуду. Только сначала Ивана Михайловича предупрежу, что меня дня два-три здесь не будет. Евгений Станиславович, а вы не знаете, в Березниках этих аэродром есть?
Глава 17
Семен Владимирович к «заводской медицине» относился, мягко говоря, не очень позитивно. Недолюбливал он эту медицину (как, впрочем, и все советские мужчины). Но указания ее все же старался выполнять: в последнее время она наглядно продемонстрировала, что очень неплохо купирует определенные «инициативы» особо шустрых рабочих, причем — что особо врачами подчеркивалось — благодаря заранее составленным «медицинским картам». Конечно, сам он не носил — как большинство рабочих — нашивку с указанием группы крови и какими-то сугубо врачебными дополнительными буковками, просто потому не носил, что и спецовку надевал не часто, но прекрасно знал, что вся эта информация в медсанчасти где-то записана и хранится. И, если там решили, что нужно еще из народа кровушки попить чтобы эти записи пополнить чем-то для врачей полезным, то на просьбы врачей стоит откликнуться согласием. Так что он смело пошел в медсанчасть, причем всего-то после двух напоминаний…