"Фантастика 2024-22. Компиляция. Книги 1-20

Мой

учитель Лис. Обычный или необычный, это уж кому как удобней называть.

В наш просвещённый девятнадцатый век отношение к разумным животным изменилось почти во всём мире. Хотя лично я, наверное, вправе более-менее уверенно говорить лишь о Великобритании или, что ещё вернее, о её столице Лондоне. Просто потому что я здесь живу, а что и как происходит в остальных частях земного шара, мне известно, как и всем, из радио, газет и книг.

Тем более что взгляд назад с высоты прожитых лет всегда изменяется призмой возраста, и уж наверняка сейчас моё восприятие тех событий представляется мне несколько иным, быть может, в чём-то наивным и романтичным. Но, признайтесь в глубине души, кто же из нас не был романтиком в четырнадцать лет?

Тем не менее я попробую вспомнить о своём рыжем учителе всё и постараюсь быть максимально беспристрастным как к нему, так и к себе, а уж что толковое получится из этой затеи, судить не мне. Считается, что все мы, британцы, по сути своей прирождённые рассказчики, так почему бы и мне не взять в руки электрическое перо и не рассказать вам свою историю? Итак…

Наука утверждает, что полулюди-полузвери стали появляться на земле после свечения в небесах кометы 1812 года и губительных для всей Европы Наполеоновских войн. Просто так, без всякой видимой причины, в разных концах мира вдруг стали рождаться человекоподобные животные. Они были заметно крупнее своих собратьев, развитые, прямоходящие, прекрасно овладевающие техникой и языками, с абсолютно человеческим умом и интеллектом.

Первое время люди их просто отстреливали, но они смогли соорганизоваться и с оружием в руках (лапах, когтях, копытах) отстоять своё право на самоопределение. Лично я горжусь тем, что прогрессивная Великобритания первой из цивилизованных стран признала их как равноправных граждан. Постепенно примеру Лондона последовали и другие столицы мира.

Спустя каких-то пятнадцать — двадцать лет «близкие к природе», как их было принято называть, уже создавали свои партии, заседали в парламенте и ежедневно доказывали своё право считаться полноценными членами нашего общества. Они даже продвигали и принимали законы!

Уже в годы моего детства никого не удивляли благородные леди из Суссекса, сопровождаемые на выезде неулыбчивым мажордомом-волком, одновременно и охранником и грузчиком. Малыши гуляли в английских скверах, опекаемые заботливыми няньками-овцами, а вальяжные кошки и коты получали дипломы домашних врачей. Церковь приняла решение о духовном окормлении новых чад, они участвовали в таинствах, и более того, «близкие к природе» спокойно заключали браки с людьми. Пусть бесплодные, но, в конце концов, женятся не только для продолжения рода.

Англия вновь оказалась впереди всех, призывая весь мир согласиться,

что некоторые явления природы и божьего промысла разумнее принять и ассимилировать, чем тратить ресурсы в бесполезной борьбе с неизбежным.

В те годы расцвета толерантности и взаимопонимания я как раз жил в Лондоне, на неблагополучной окраине района Челси, в старенькой двухкомнатной квартирке, некогда принадлежавшей моим покойным родителям. Помнится, мне было неполных четырнадцать и я ходил в ближайшую школу для мальчиков, где меня регулярно поколачивали.

Причины этому всегда находились.

Во-первых, я хорошо учился. Мне нравился сам процесс впитывания новых знаний, особенно легко давались физика и химия, что по идее означало неплохие перспективы в будущем. Однако отличников нигде не любят.

Во-вторых, я был сирота. Мои родители умерли, едва мне исполнилось шесть лет, и все последующие годы я жил под опекой моей троюродной бабки из-под Ливерпуля, толстой, неопрятной, курящей боцманскую трубку и пьющей виски особы. То есть, если вы правильно поняли, заступаться за меня было абсолютно некому.

И, в-третьих, я был, как это сейчас принято говорить, красавчик. Среднего роста, худой, с золотистыми кудрями до плеч, римским профилем и большими карими глазами с длинными ресницами. Все девочки на улице, а порой даже респектабельные дамы оборачивались мне вслед. Но к чему это приводило в школе для мальчиков? Насмешки, презрительные плевки, дерганье за волосы, ну и драки…

Я до сих пор с содроганием вспоминаю тот промозглый сентябрьский вечер в начале месяца, когда банда Большого Вилли подловила меня за квартал до нашего дома.

— Бу! Стоять, недоносок!

Я замер. Не то чтобы мне не приходилось драться или я злонамеренно пропускал уроки физкультуры. О нет! Я очень старался, бегал и подтягивался больше всех, но что это значит, когда напротив тебя трое и сзади двое, а самому главному, Большому Вилли, уже почти семнадцать лет и его уже не раз задерживала полиция за всякие мелкие гнусности.

— И чё у нас собой есть, сосунок?

— Вилли, ты же знаешь, у меня нет ни денег, ни еды.

— Молчать, недоносок!

— Я не…

— Тебе было сказано молчать! — Он ударил меня по левой щеке наотмашь так быстро, что я не успел пригнуться. — Нет денег, так иди и попроси у своей пьяной бабули. А если она не даст, так мы будем лупить тебя каждый божий де…

Он заговорился, и это был мой единственный шанс. Я сунул руку в карман, нажал кнопку зарядного устройства и делано обернулся назад, одновременно выбрасывая правую ногу вперёд. Квадратный носок моего старого ботинка попал куда надо, на миг сверкнула голубая искра, и Большой Вилли обмяк там, где стоял. У меня получилось, всё работает!

Я рванулся бежать, но кто-то подставил мне подножку, и в себя я пришёл уже на булыжной мостовой.

— Бей сосунка-предателя! — прохрипел вожак банды, держась за причинное место.

Их было больше, пятеро на одного, и меня били долго, как мне казалось, целую вечность. Пока откуда-то свыше не раздался странный голос, неуловимо схожий с собачьим тявканьем и кошачьим мурлыканьем. На секунду мне удалось разогнуться и глотнуть воздух.

— Не могли бы юные джентльмены объяснить случайному прохожему причину сего недостойного избиения столь многими одного-единственного?