"Фантастика 2024-30". Компиляция. Книги 1-25

Скиба Сергей

— Ладно, — кивнул Логанд, как будто бы не слишком даже огорчившись услышанному. — Выбирайся сюда, Линд.

— Эй, Логанд, дружище! — понеслись умоляющие возгласы. — Эй, это же я, Брэд! Эй, я Дэйм, ты что — меня не помнишь? Логанд, лейтенант! Возьми нас с собой!

— Тише, парни! — бросил в ответ Логанд. — Эти ребята очень нервничают. Погодите, пока я заберу только Линда, а позднее вернусь и за вами.

В глубине храма стало заметно движение — скрюченная, неверно шагающая фигура медленно пробиралась среди тел товарищей, то и дело спотыкаясь о чью-то руку или ногу. Сотни глаз были устремлены сейчас на него. Пожалуй, в этот момент Линд и Логанд

были самыми ненавидимыми людьми для всех этих бедолаг. Почему эти двое свободны, а они — нет?.. Но страх перед северянами смирял их возмущение, дозволяя лишь эти злобные взгляды.

— Выходи, дружище, — Логанд протянул руку, словно посланец Арионна, вызволяющий душу из пучин Хаоса. — Ты свободен.

Эпилог. Первый шаг в бездну

Поначалу казалось, что ничего особенного не произошло. Бескрайние просторы империи как-то вяло отреагировали на известия о взятии Кидуи и низложении императора. Скорее, эти новости вызывали злорадные усмешки. Шла горячая пора сбора урожая, так что всем сейчас было не до столичных проблем. Более того, робкие надежды на то, что теперь не потребуется отправлять оброк и налоги для прокорма всего этого скопища дармоедов, и вовсе радовали людей.

Сила инерции существования тысячелетней империи была такова, что, даже будучи обезглавленной, она казалась абсолютно живой. Сатрапы, управляющие провинциями от имени его величества, ещё какое-то время продолжали прежнюю политику. Кое-кто даже, по старой памяти, отложил положенную метрополии дань на случай, если императорские люди приедут и потребуют её. Впрочем, никто не приехал.

Всё началось позже — уже в следующем году. Именно тогда до местных элит окончательно дошёл смысл происходящего, и вот тогда началась делёжка. Словно падальщики, они набросились на обезглавленное тело империи, и вот тогда разложение стало заметно каждому.

Ещё зимой сатрапы один за другим принялись провозгласить себя правителями новых территорий, которым пока что было трудно дать определение. Многие поспешили объявить себя королями. Первыми, разумеется, в этом списке были сатрапы Палатия, Пунта и Пелании, независимость которых была закреплена документально. Не замедлили с этим и Лиррия с Ревией, где также так и не удалось полностью погасить сепаратистские настроения.

В конце концов и провинция Кидуа объявила о независимости, что, разумеется, звучало несколько абсурдно. Впрочем, вместе с Гривароном была низложена и вся царственная династия, так что теперь власть здесь перехватил местный сатрап — герцог Ликкейский.

Сама столица оказалась в весьма плачевном состоянии. Северяне не пощадили города, и кое-где выгорали целые кварталы. Более того, Враноок, словно питавший какое-то необъяснимое отвращение к этому городу, повелел разрушить городские стены и императорский дворец, чтобы сердце древней империи уже не могло забиться вновь.

Разумеется, разрушить столь монументальные сооружения было бы не под силу и целой артели магов, поэтому всё свелось к тому, что в городских стенах было проделано несколько брешей, достаточно крупных для того, чтобы сделать оборону города делом бессмысленным. Что же касается дворца, то его, не мудрствуя лукаво, просто подожгли.

Сам император и всё его семейство были отправлены в ссылку в небольшой особняк близь озера Прианон. Вранооку не было нужды беспокоиться о его будущем, а вот новые правители вновь созданных королевств, разумеется, пристально следили, чтобы у его бывшего величества

Гриварона не возникло желание реставрировать династию и империю.

К сожалению, спустя всего два года низложенный император был отравлен. Умер не только он сам, но также и императрица, а также двое из трёх их детей. Лишь младшей дочери по счастливой случайности не оказалось в тот роковой день за столом. Впрочем, бедная девушка недолго сумела обманывать судьбу — она была убита спустя несколько месяцев после того, как похоронила родителей и братьев. Увы, у августейшей семьи были слишком влиятельные враги, не желавшие утратить так внезапно упавшую им в руки власть.

Впрочем, уже тогда было ясно, что для того, чтобы удержать эту власть, недостаточно просто убить несчастную императорскую семью. Сами провинции, или же королевства, принялись трещать по швам. В каждом городе империи были люди вроде Бодена, которые не хотели менять шило на мыло, а императора — на местного самозваного королька. Тот же Тавер, к примеру, уже весной 1968 года Руны Кветь объявил о том, что отныне он является вольным городом, и что «королевству» Палатий придётся с этим считаться.

Увы, всего через четыре года после падения Кидуи на территории бывшей империи шло уже по меньшей мере полторы дюжины более или менее локальных конфликтов, сливаясь в совокупности в одну страшную гражданскую войну, и с каждым годом она лишь набирала обороты.

Итог всего этого нам хорошо известен. Несколько раз империя делала попытки подняться, и всякий раз — безуспешные, приводившие лишь к новым мощным волнам насилия. В конце концов бывшие провинции раздробились на десятки доменов, которые возглавили наиболее сильные и жестокие из представителей местной знати. Домены эти появлялись, росли, дробились и исчезали так быстро, что в конце концов люди переставали понимать — кому же принадлежат земли, на которых они растят хлеб.

Кровь, огонь и запустение пришли на земли севернее саррассанских границ. Потомки дадут этому страшному времени имя — Смутные дни. Тёмные времена, в которые, словно в пучину, погрузились истерзанные территории Кидуанской империи. Это казалось невероятным, но население этих земель сделало колоссальный шаг назад в своём развитии. Позабылись многие достижения науки, культуры, магии. Всё пришло в упадок, и потребовалось много столетий, чтобы начался наконец обратный процесс.

Многие великие города империи погибли и оказались погребены в веках. Не избежала этой участи и великая Кидуа, так и не оправившаяся от набега варваров. Жители оставляли умирающий город — кто-то переселялся в более удачливый Кинай, остальные же искали счастья в иных местах. В конце концов, всего через каких-нибудь десять лет древняя столица оказалась почти необитаемой, сделавшись пристанищем нищих и прочего отребья, пока наконец власти Киная не решили окончательно избавиться от этого очага постоянных проблем, принявшись методично разрушать город.

Так пал Белый Дуб, простоявший более трёх тысяч семисот лет. Он оставил после себя обломки, из которых позднее вырастут новые государства. Он оставил язык, на котором и спустя тысячелетия будет разговаривать больше половины населения Паэтты. Он оставил крохи знаний, отголоски культуры, благодаря которым будущие поколения народов начнут новое восхождение уже не с чистого листа.

***

От яркого солнца после почти абсолютной темноты храма у Линда слезились глаза. Он, пошатываясь, выбрался наружу, растерянно глядя на Логанда.