!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Благодарю вас, Брюнхилд, — улыбнулся принц и как-то по-домашнему заметил: — Вы запыхались. Хотите воды или сока?
— Не откажусь, — откликнулась Брюн и увидела, что к ним уже со всех ног спешит слуга с подносом: принцу стоило просто поднять бровь, как его желание уже неслись выполнять. Начался второй танец, но Патрис отвел Брюн в сторону, к выходу на балкон, и поинтересовался:
— Я прежде не встречал вас в свете. Откуда вы?
— Из восточных земель, — ответила Брюн. — Совсем недавно приехала в столицу.
— Родственница Дерека? — Патрис покосился туда,
— Очень-очень дальняя, — улыбнулась Брюн. Пусть уж ее считают родней министра, так будет проще. Патрис взял ее за руку и вывел на балкон: свежий ветер тотчас же обнял Брюн, взбодрил и заставил опомниться.
Она поняла, что именно было неправильным — чувство вязкой покорности, которое заполняло ее тогда, когда Эрик начинал эксперименты.
Но Эрика здесь не было. Он лежал в больнице, раненый после взрыва, и понятия не имел, где и с кем его пленница. Так откуда..?
— Здесь прохладно, — проговорила Брюн и не услышала себя. — Давайте вернемся.
Патрис посмотрел на нее так, словно она сморозила неимоверную глупость. Из зала донесся смех, возле балкона скользнула чья-то тень. Брюн сделала шаг назад, оперлась о решетку оградки. Ноги подкашивались.
— Здесь красиво, — принц подошел к Брюн вплотную. Ей казалось, что она слышит, как под дорогой тканью сюртука стучит его сердце. — Здесь очень красиво. Закат…
Чужие руки тяжело легли на плечи Брюн. Она вдруг увидела, что глаза у принца необычные — темно-зеленые, с крошечной точкой зрачка. И сейчас в этих глазах была только мутная пелена, словно живой и разумный человек больше не имел никакой власти над обстоятельствами и собой.
— Закат, — еле слышно повторил принц, и в следующий миг стены и окна дома, пышный фруктовый сад, розовое золото вечернего неба смешались и закрутились. В лицо ударил тугой порыв ветра, Брюн сразу же захлебнулась им, а потом почувствовала тяжелый удар в спину, и на какой-то миг все отступило в сторону и потеряло цвета и звуки.
«Я упала с балкона, — поняла она. — Вернее, принц меня сбросил».
Откуда-то сверху донесся страшный крик, и все померкло.
Первым, что услышала Брюн после того, как пелена обморока рассеялась, был голос министра. Тобби говорил спокойно и уверенно, и это спокойствие заставило Брюн похолодеть. Он прекрасно знал, что сделает его высочество Патрис, он все это подстроил.
Но как?
— Кто она, эта девица? — усталый, какой-то надтреснутый женский голос был незнаком Брюн, и она отчего-то решила, что лучше пока не открывать глаза. Лучше просто молча лежать в мягкой постели, вслушиваясь в тупую боль в спине от удара, и делать вид, что спишь.
— Моя родственница, — откликнулся Тобби. — Из восточных Шульцев.
Его тотчас же перебили — похоже, у принца была истерика. Брюн не удивлялась: когда тобой манипулируют, еще не так заорешь. Уж она-то в курсе.
— Я этого не делал, матушка! Клянусь Господом, не делал!
Значит, женщина — ее величество Аврения. Неудивительно, что она здесь.
—
— Ваше величество, — вкрадчиво проговорил Тобби. — Я не хотел бы афишировать свои частные отношения…
— А! — воскликнула Аврения. — Тогда рада узнать, что ты оправился от своей потери. И теперь хотела бы услышать без утайки: что именно произошло на балу, и почему мой сын выкинул с балкона твою любовницу.
Брюн не вытерпела и все-таки приоткрыла глаза. Государыня сидела в кресле у окна, и свет маленькой лампы делал ее красивой и постаревшей, ничем не напоминавшей женщину, чей профиль красовался на золотых и серебряных карунах. Маленькая пухлая рука, унизанная перстнями, прикрывала глаза, словно у Аврении болела голова. Принц стоял рядом с матерью и медленно рвал какую-то бумажку — словно нашкодивший гимназист, чьи проказы раскрылись. Теперь он ждал, как взрослые решат его судьбу, и больше всего хотел оказаться как можно дальше от этой комнаты.
— Его высочество танцевал первый танец с Брюнхилд, — произнес Тобби. Он расположился на диванчике у стены, и его темный силуэт напомнил Брюн взлохмаченную страшную птицу Гахуль — то самое чудовище с человечьей головой и орлиным телом, которое летает над полями сражений и поедает глаза и языки павших воинов. — После этого они отошли в сторону, выпили по бокалу воды со льдом и вышли на балкон. В следующую минуту девица уже летела вниз… по счастью у меня в саду очень густая и мягкая живая изгородь.
— Я этого не делал, — повторил Патрис, бог весть в какой раз за вечер. Тобби усмехнулся.
— Ваше высочество, двум сотням моих гостей не могло померещиться. Это не был несчастный случай, вы действительно толкнули девушку. Она не оступилась.
Аврения поморщилась, потерла висок. На мгновение Брюн ощутила острую, пронизывающую жалость. По стеклам зацокали коготки дождя, и где-то справа заворочались величавые раскаты грома.
— Матушка, выслушайте меня, — горячо взмолился принц. В сторону Тобби он не смотрел — должно быть, министр тоже пугал его. — Я не знаю, что случилось. Я никогда не видел эту девчонку, но почему-то отправил к ней своего адъютанта, чтоб пригласить на танцы. Я понятия не имею, почему повел ее на балкон, почему столкнул. Все словно в тумане. Меня будто заперли в стеклянной клетке и все сделали моими руками.
Брюн с трудом сдержала крик ужаса. Все было именно так, как с ней во время опытов Эрика. Но эксперимент не завершен, он застрял на середине, а Эрик ранен и лежит в больнице. Неужели у Тобби есть еще один ученый, который создал артефакт для управления сознанием раньше Эрика?
— Надо вызвать хороших медикусов, ваше величество, — с искренним сочувствием произнес Тобби. — Я, конечно, не специалист в сфере душевных недугов, но тут картина ясна.
Аврения опустила руку и посмотрела на Тобби так, что впору было срываться с места и бежать, не захватив пожиток.