!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
В столице массовые волнения. Группа сторонников Андерса пикетирует здание Государственного совета с требованиями прекратить преследование Заступника и начать либерализацию власти. Повсеместно проходят стихийные митинги и выступления. Патриарх Кашинец с амвона кафедрального собора столицы обвиняет императора в ереси. Охранные отряды и группы внутренних войск приведены в полную боевую готовность.
В Клинте объявляется Парфен Супесок. Авантюриста приветствуют спущенными знаменами, глава города возлагает ему на голову белый венок борца за истинную веру. Супесок объявляет себя первым апостолом истинного бога на земле. В Клинт вводятся внутренние
В день Залесской иконы Заступника доктор Андерс приходит в Кавзин, освящает обновленную икону и говорит, что столица будет следующим, и последним пунктом его пути.
Предположительно именно в Кавзине он был отравлен.
Несмотря на десять прожитых здесь лет, Мари не любила столицу и не могла заставить себя ее полюбить. Вот и теперь, неслышно шагая по ночным улицам, она размышляла о том, что этот великолепный город так и не стал для нее родным. Впрочем, сейчас он спал и был почти красивым. Молчали сонные дома, свет фонарей размазывался в лужах, и было невероятно тихо, словно город вымер. Мертвым сном спали дворяне и рабочие, интеллигенция и духовенство, пьяницы и дворовые собаки, и отсутствие людской толпы делало столицу почти симпатичной. На одной из афишных тумб Мари увидела наполовину оторванный плакат, призывавший поддержать истинную веру, дождь стремительно размывал буквы, отпечатанные дешевой краской в дешевой типографии.
Миновав Морскую улицу, Мари вышла на площадь Победы и некоторое время рассматривала молчаливую громаду дворца, а затем побрела вдоль ограды, иногда задумчиво дотрагиваясь до витых металлических прутьев. Казалось, здание смотрит на нее темными провалами окон и следит, куда же она направляется. Выйдя к Восточным воротам, Мари коснулась очередного завитка на решетке и стала ждать. Вскоре в одном из окон засветился тусклый алый огонек, а ворота щелкнули замками и распахнулись.
Только оказавшись во дворце, Мари ощутила, насколько устала и продрогла. Стянув насквозь промокший плащ, она стала подниматься по боковой лестнице на третий этаж. Освещения в коридорах дворца не было, но путь к Красному кабинету она бы нашла и на ощупь. А если бы кто-то бодрствовал в этот час и вышел за дверь, то почувствовал бы только дуновение воздуха на лице, не увидев самой девушки.
Густо-красная полоса света выбивалась в коридор из-под двери кабинета. Мари сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь справиться с сердцебиением, а затем вошла внутрь – словно нырнула с головой в прорубь.
– Я не ждал тебя так быстро, – судя по всему, Шани, сидевший в излюбленном углу с книгой, спать сегодня не ложился. – Садись.
Мари послушно опустилась в кресло напротив, пятная дорогой шелк и золотые нити обивки своими видавшими виды штанами. Некоторое время они с императором молча смотрели друг на друга, и Мари заметила, что за несколько недель, которые прошли с момента их последней встречи, ее хозяин очень похудел и как-то сдал, что ли. Черты осунувшегося лица стали строже и резче, под глазами и на щеках залегли глубокие тени, а постоянный энергичный огонек, придававший взгляду силу и обаяние, погас, оставив лишь тьму и усталость.
– Не смотри на меня так, я смущаюсь, – усмехнулся наконец император. – С тобой все в порядке, ты здорова?
Мари подумала, что, должно быть, действительно выглядит не очень.
– Да, – кивнула она и принялась рассматривать
– Рассказывай, что там Андрей.
Мари улыбнулась уголками губ.
– Почти все кончено. Сейчас спит в «Луне и черпаке» в промзоне, завтра планирует идти на встречу с вами.
– Дойдет?
– Дойдет.
– Ну и хорошо, – кивнул Шани. – Пусть дойдет, и покончим с этим, – он взглянул Мари в глаза и спросил с искренней заботой: – У тебя действительно все в порядке?
Мари вдруг увидела себя со стороны: сознание словно раздвоилось, показав ей постороннюю девушку, которая съежилась в кресле и плачет, обхватив себя руками за плечи.
– Я не знаю, – произнесла эта посторонняя девушка. – Я в самом деле не знаю.
Шани сочувствующе дотронулся до руки Мари, и дзёндари словно прорвало: не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, она сползла с кресла на ковер и зарыдала взахлеб.
– Пожалуйста, – выговорила Мари сквозь слезы. – Пожалуйста, позволь мне дать ему противоядие. Пускай он не бог, пускай он кто угодно, но я не хочу, чтобы он умер. Он слишком добрый, слишком хороший, чтобы умереть… Я дам ему лекарство, он успеет поправиться. Он вообще ничего не поймет…
Шани отложил книгу, лежавшую на коленях, и, оставив кресло, некоторое время стоял рядом с Мари, задумчиво гладя ее по влажным волосам, а затем, когда девушка почти успокоилась и перестала плакать, вдруг резко намотал ее косы на кулак и вздернул вверх. Мари была настолько поражена, что даже не вскрикнула, хотя ей было очень больно.
– Если он будет жить, милая, то все рухнет к Змеедушцевой матери, – прошипел Шани ей на ухо. – Я не хочу новой гражданской войны и тем более не хочу умирать из-за какого-то еретика. Пусть он сдохнет, и те, кто ждет чудес, ничего не получат.
Он отшвырнул дзёндари на пол и повторил:
– Пусть он сдохнет. Его сюда никто не звал.
Некоторое время Мари лежала на ковре, ничего не слыша сквозь буханье крови в ушах, а потом подняла голову и посмотрела на Шани.
– Неужели тебе не жаль? – спросила она.
– Жаль, – вздохнул Шани и протянул ей руку. – Поднимайся.
Прикосновение к сухой и горячей ладони словно прострелило Мари легким разрядом электричества. Несколько томительно долгих минут дзёндари и император молча смотрели друг на друга, а потом Мари с горечью произнесла:
– Ты меня спас, но не сделал счастливой.
– Мне искренне жаль, – честно признался Шани. – Мне правда жаль, Марьям.
Он погладил ее по плечам и заметил:
– У тебя одежда мокрая. Переоденешься?
В его голосе звучала абсолютно искренняя забота, словно Шани и в самом деле не хотел, чтобы дзёндари простудилась. Мари отрицательно качнула головой.
– Не стоит. Послушайте, может быть, все-таки…
– Нет.
Мари кивнула. По большому счету, она и не ожидала иного ответа, надеясь, что сегодня ее отпустят с миром и больше ничего не потребуют. Она сделала шаг назад и сказала без эмоций:
– Мы придем завтра к полудню.
Столица приветствовала Заступника истинного белыми знаменами с золотым кругом. Все церкви звонили в колокола, и священники читали благодарственные каноны. Люди – и истинно верующие, и те, кто сомневался, – высыпали на улицы, так что, несмотря на разгар трудовой недели, работа в городе полностью прекратилась. Заступник шел по улице в сторону центральной площади, и столица послушно следовала за ним.