"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Ты с какого дуба упал, паря?! Это ж казённо вино!
— Не понял?!
— Чо понимать-та?! Этим добром весь острог не взорвать, а купить можно! С потрохами!
— Та-ак...
Лука изрядно подивился наивности Кирилла, но пояснения всё-таки дал. Государевым людям — служилым — много чего положено от казны, и в том числе некоторое винное довольствие — одна-две чарки «вина», то есть водки, по большим церковным праздникам. В дальних походах служилые свой спирт обычно не получают, но это вовсе не значит, что казной он не выдаётся вместе с прочими припасами. Надо полагать, Петруцкому стоило немалого
Огромная ценность спирта заставила Кирилла погасить первый душевный порыв — вылить всё к чёртовой матери и забыть данный эпизод как неудачную шутку. Получалось даже хуже, чем он думал: российскому войску нанесён не столько материальный, сколько моральный ущерб, а боезапас почти не пострадал. О том, что было на утонувшей нарте, оставалось только гадать.
— Отчаянный ты! — с деланым восхищением сказал в заключение Палёный. — Петруцкий, ежели с похмелья, из-под земли тебя достать прикажет!
— А не с похмелья?
— Ну... Скажет служилым, что проклятые таучины весь винный запас угнали. Он, значит, его до праздника берег, а нехристи отбили! И «добро» даст: ловите, коли выпить желаете!
— И что же, кинутся ловить? — до Кирилла вдруг дошло, что юмор-то совсем не весёлый, что они находятся в котловине, из которой почти нет обзора, что...
Луку Палёного, вероятно, посетили схожие мысли — он принялся тревожно озирать видимый горизонт. Учёный тоже осмотрелся, ничего подозрительного не заметил и кинулся к парням, увязывающим груз на нартах:
— Ребята, быстрее давайте! Или нет, лучше сначала оленей запрягите, чтобы в любой момент можно было тронуться!
— Ты чего это, друг? — удивился Чаяк. — Что случилось?
— Пока ещё ничего! — заверил учёный. — Но... Понимаешь, в этих круглых предметах, которые мы захватили у менгитов, вовсе не огненный гром. Там внутри горькая веселящая вода, которую ты пробовал в остроге.
— Да ты что?!
— А вот то! Пока она у нас, русские будут нас преследовать!
— Но... Но я видел только мавчувенскую упряжку!
— Где? Когда? Сейчас, что ли?!
— Нет, уже давно — вон там. С тех пор можно было пройти сто шагов. Или пятьдесят...
— Так что же ты молчал?!
— Мавчувены боятся нас. Они могли не захотеть нас заметить...
Кириллу осталось только ругаться на непонятном для соратников языке — даже ускорить сборы оказалось не в его власти. Учёный знал, что неприятности, в отличие от событий радостных, свершаются независимо от степени их вероятности. Только что ближайшие перегибы склонов сияли девственной белизной, и вдруг на них ему стало мерещиться копошение врагов — здесь и там!
Кирилл начал метаться между людьми и упряжками. Грузиться
Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Кирилл обречённо вздохнул:
— Поехали...
Наверное, это было сделано вовремя. Впереди на вершине левого водораздела действительно мелькнули оленьи рога, а потом возникли две нарты с седоками. В руках у пассажиров, похоже, были вовсе не копья.
— Они спустятся вниз?
— Нет, — твёрдо ответил Чаяк. — Там слишком круто. Мы проедем под ними!
— А если стрелять будут? Впрочем, выбора нет... Погнали!
При всей своей «любви» к пленному Кирилл всё-таки занял место возницы — с оленями он управлялся значительно лучше, чем служилый. Правда, никакой беготни с топотом и свистом, никакого стремительного прорыва не было и быть не могло — не тот снег под копытами и полозьями. Четыре оленьих упряжки небыстро проехали по долине. Со склона им крикнули что-то повелительно-матерное, но беглецы не отреагировали. Тогда прозвучал выстрел, и эхо прогулялось по соседним распадкам. Секунд через 20-30 — уже вслед — грянул ещё выстрел. Кирилл даже не оглянулся, даже не обмер от страха — он знал, что попасть из гладкоствольной фузеи по движущейся мишени можно только случайно...
На довольно плавном повороте нарта чуть не легла на бок — Кирилл едва успел удержать равновесие ногами.
— Ты что там, заснул?! — обернулся возница к пассажиру. — Шевелиться надо!
Лука Палёный смотрел на него, слегка приоткрыв рот.
— Стойте!! — заорал учёный вслед своим спутникам. — Остановитесь!
Под одеждой было не очень заметно, что пуля разворотила пленному всю верхнюю часть туловища, что левое плечо у него почти оторвано. Других потерь в маленьком отряде не имелось.
— Вот уж, действительно, гримаса судьбы, — обалдело пробормотал Кирилл. — Пройти через столько смертей, быть готовым к любым неприятностям и в итоге нарваться на шальную пулю! Случай, блин...
Ни хоронить, ни даже прятать тело не стали — просто оставили лежать на снегу. Кирилл снял с убитого крестик и повесил его себе на шею. Он и сам не мог толком понять, зачем сделал это — так, на всякий случай.
Вечером военный совет единогласно принял решение: оба парня с грузом добычи отправляются в родные края. А Кирилл с Чаяком остаются «пасти» войско менгитов. Если будет погоня, им её надо задержать или, если получится, увести по ложному следу.
Счёт времени Кирилл потерял — три дня, пять, восемь... Потом всё смешалось — бесконечный бег оленей, слепящий свет солнца, отражённый снегом, мёрзлое сало на зубах. Сна не было — во всяком случае, учёный не помнил, как он спал: просто закрывал глаза и тут же открывал их, потому что груз был уже уложен, отдохнувшие олени запряжены и нужно ехать дальше. Впрочем, всё это было не очень мучительно. Настоящая пытка начиналась, когда они приезжали в какой-нибудь посёлок или стойбище. Нужно было сидеть в переполненном пологе и говорить, говорить, говорить... А также есть, есть, есть...