"Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Неожиданно Зимин почувствовал, что ему стало тепло.
Зимин остановился и прислушался к ощущениям. Вокруг было тепло. На самом деле тепло, Зимин выдохнул и обнаружил, что изо рта не вырывается пар. Зимин сжал кулаки и обнаружил, что и руки у него отошли, пальцы сжимаются без труда, исчезла бледность.
Тепло.
Оно исходило от метеорита, Зимин явственно это ощущал. Тепло, живое и вполне осязаемое. Зимину вдруг захотелось подбежать к нему, забраться на верхушку и прижаться, чтобы согреться.
Зимин сделал шаг в сторону метеорита.
Зимин потер глаза, и в следующий момент произошло нечто невообразимое. Метеорит дрогнул и увеличился в размерах. Он вырос почти в два раза, точно вдруг выдвинулся из-под земли. Зимин замер.
Камень продолжал увеличиваться, он точно расправлялся из себя самого, Зимин немного окаменел; то, что происходило, было запредельно необычно, невозможно, перед Зиминым возносилась гора. И вдруг эта гора встрепенулась и расправила крылья.
Зимин услышал, как остановилось сердце. Вот только что оно стучало быстро-быстро и вдруг замерло.
Гора развернула крылья и неуловимо быстрым и грациозным движением обернулась к нему.
И Зимин увидел, что это совсем не гора. Зверь. Ростом в трехэтажный дом, с длинной толстой шеей, с острыми плечами, из которых выступали чудовищные крылья, похожие на два черных паруса. С головой, которая не походила ни на что. Ни на вытянутую морду крокодила, ни на тяжелую голову тираннозавруса Рекса, зубастого и бестолкового, ни на плоскую харю комодского варана, ни на что совершенно.
Зверь не напоминал ни одно из виденных Зиминым живых существ. Его голова состояла из сплошных острых линий и вытянутых треугольников, и пустот, и шипов, и черных зияющих провалов, она была длинна и тяжела, но при этом удивительно гармонична и слажена, казалось, что все составляющие части этой головы двигались относительно друг друга.
Крылья взметнулись и сошлись за спиной зверя, Зимина обдало запахом жженой березовой коры и спекшегося металла, существо вытянуло лапы и положило их на сосну, высоченную сосну, почти в тридцать метров ростом, и на несколько мгновений сделалось похожим на кошку, вздумавшую поточить ногти о ножку стула. Когти легко срезали несколько толстых ветвей, а сама сосна наклонилась, как соломинка.
Зимин тупо улыбнулся.
Это был дракон.
Черный. Даже не черный, а какой-то бездонный, бледный свет терялся в нем, как в глубоком бархате, он был темнее самой абсолютной темноты. Это была невозможная чернота, живая и активная, Зимину казалось, что перед ним шевелится клякса, неуловимая и быстрая.
Дракон не мог существовать. Но он существовал. И Зимин его видел.
Дракон растворил пасть, и Зимин увидел, как голова разделилась напополам и открылась страшная пасть, заполненная белыми зубами. Дракон с шумом выдохнул, и на мох потекла сияющая горячая слюна, она попала на дерево, и то мгновенно вспыхнуло, дракон фыркнул, повалил сосну плечом и дунул, сбив пламя.
А потом дракон увидел
На морде нельзя было различить глаз, но Зимин почувствовал, что дракон его увидел. Потому что он повернулся в сторону Зимина и замер, превратившись в камень, в котором сложно было узнать живое существо.
Зимин смотрел на дракона и плакал. Нет, ему хотелось кричать, вопить от неприличной и дикой радости и еще странного чувства, суть которого Зимин не мог понять. Но кричать и смеяться он не мог, поэтому просто плакал.
Дракон ожил вновь и вдруг оказался рядом с Зиминым, то есть совсем рядом, в нескольких метрах, громадина сместилась, не задев ни одного прутика, ни придавив мха. Зимин почувствовал себя оказавшимся в фильме. Только тот дракон, компьютерный, не годился в подметки этому, настоящему. Этот был жив и страшен, и когда он очутился рядом, Зимин все понял.
И закричал.
Дракон выдохнул.
Возвращение
Зимин открыл глаза.
По потолку еле ползла обреченная осенняя муха, Зимину стало ее жаль. Другие мухи, наверное, давно уже попрятались за подоконником и спят себе, видя сны о нескорой весне, а эта тупица не удосужилась и теперь верно приближалась к смерти.
– Очухался?
Зимин скосился влево.
Лара сидела в раскладном кресле, читала газету и ела печенье.
– Это ты? – спросил Зимин.
– Ага, – зевнула Лара. – Это я. А это ты?
– Вроде бы. Где это мы?
– Больница.
– Психбольница?
– Да нет, обычная. Районная.
Вокруг было много белого, и муха на белом весьма и весьма выделялась, а вообще вокруг была больничная палата, чему Зимин не очень удивился. Он пощупал лицо большим пальцем и обнаружил, что оно болит и намазано чем-то скользким и довольно-таки вонючим.
– Медвежий жир, – пояснила Лара. – А может, утиный.
– Барсучий, – сказал Зимин.
– Барсучий, это вполне. Короче, мама дала – от ожогов отлично помогает. Впрочем, ожоги у тебя не очень сильные, так, чуть. Ты где так умудрился?
– А, ерунда. Дракон приласкал.
– Я так и думала. Слушай, я говорила с главврачом, тебя отсюда выпишут хоть сейчас, надо расписку только дать.
– Расписку?
– Ну да, расписку. Что ты отказываешься от лечения и не претендуешь. Ну, и так далее.
– А я отказываюсь?
– Не знаю, если учесть, что в тебя ударила молния…
Лара покачала головой.
– В меня ударила молния? – Зимин потрогал лоб.
Вполне может быть, подумал он. Очень даже похоже. Ударила молния, душа отслоилась от тела и теперь не совпадает, находится чуть-чуть вовне.
– Значит, молния?
– Определенно, – подтвердила Лара. – Все указывает на это. Ожоги, расстройства психики, расплавленная цепочка. Доктора говорят, что молния. Заблудился в лесу, попал под грозу. Молния ударила рядом, то есть метрах в десяти, конечно. Если бы попала в тебя… Рожки и ножки остались бы. Повезло.