"Фантастика 2024-49". Компиляция. Книги 1-15

Быстров Андрей Михайлович

— Барон фон Ниманд! — воскликнул Борис.

— Простите… Это вы меня так назвали? — с удивлением отозвался человек со шрамом.

— Я… Да… Нет, — смущенно пробормотал Борис, сожалевший о том, что не сдержал возгласа. Вы очень похожи на человека, которого я…

— На барона фон Ниманда, — кивнул тот. — Лестно, но увы, я не барон. Фамилия моя Кремин, зовут меня Константин Дмитриевич. Я владелец этого кинотеатра.

— Борис Багрянцев… Это Оля Ракитина. Но вам, наверное, наши имена известны.

— Откуда же? — снова удивился Кремин, как показалось

Борису, не слишком искренне.

— Разве не вы пригласили меня в Dream Theater? Не вы прислали мне записку и письмо?

— Нет. Борис, — Кремин отрицательно покачал головой. — Я вас не приглашал и ничего не присылал вам… Но что за беда? Вы здесь, и я приглашаю вас сейчас. Не угодно ли вам подняться в мой кабинет? Мы могли бы выпить хорошего коньяка и побеседовать.

— А вы, — вмешалась Оля, — всех ваших зрителей приглашаете для беседы?

— Не всех, — более чем лаконично ответил владелец кинотеатра и добавил только. — Прошу!

Вслед за Креминым Борис и Оля вышли в фойе. Константин Дмитриевич открыл неприметную дверь в углу. За ней в коридор на втором этаже вела винтовая лестница в каменном колодце, больше напоминавшая о средневековье, чем о временах постройки «Олимпии». Освещался колодец свечами в укрепленных на стенах подсвечниках.

— Электричество, конечно, обошлось бы дешевле, и не так хлопотно, — сказал Кремин, перехватив взгляд Бориса, — но я, знаете, могу позволить себе кое-какие капризы…

Кабинет размещался в конце коридора. Справа и слева были еще двери; Борис попытался угадать, что находится за ними. Бухгалтерия, рекламный отдел? Непохоже, чтобы тому и другому хватало работы в Dream Theater.

Обстановка просторного кабинета не отличалась ни роскошью, ни аскетизмом. Тут было все, что можно встретить в любом кабинете чиновника средней руки, и почти ничего сверх этого. «Почти» — потому что у дальней стены стояли два изящных шестиугольных столика. На первом высилась сложная конструкция, поблескивающая вертящимися призами, линзами и зеркалами, причудливо дробящими свет, исходивший от сияющего янтарного кристалла в центре. На втором столике, над покоящейся на треножнике бронзовой чашей, покачивался в воздухе без всякой видимой опоры хрустальный шар сантиметров пятнадцати в диаметре. Голубые искорки сверкали в толще хрусталя. Кремин не мог не понимать, какое любопытство пробуждают в его гостях эти столики, но пояснений не дал.

— Устраивайтесь поудобнее, — проговорил он, извлекая из тумбы письменного стола бутылку «Камю» и три пузатых бокала.

Борис и Оля расположились в уютных креслах возле другого стола, низкого и широкого, в той части кабинета, которая образовывала подобие маленького рекреационного холла. Кремин присоединился к ним, разлил коньяк.

— Как вам понравился фильм? — в его голосе не слышалось особого интереса, это прозвучало просто как вежливый вопрос.

— Странный фильм, — сказал Борис. — Где вы его раздобыли?

— Я нашел его в архивах.

— В каких архивах?

— В архивах одного недавно умершего известного режиссера…

Мне бы не хотелось называть имен. Видите ли, кино — это мое увлечение, но не в совсем обычном смысле. Мне нравится искать и находить фильмы, которые по каким-то причинам не попали на экраны кинотеатров… Иногда удается разыскать настоящие жемчужины.

— Значит, — Борис покатал бокал в ладонях, согревая его, вдохнул дразнящий аромат напитка, — «Все грехи мира» снял этот известный режиссер?

— Нет, не он. Возможно, один из его учеников… Мне не удалось установить, кто именно. Состояние пленки, как вы видели… Титры не сохранились. Никаких записей, относящихся к этому фильму, я также не обнаружил. Я не знаю, почему этот фильм был похоронен в архиве… Могу только догадываться. Кстати, ведь оригинальное название фильма тоже не сохранилось. Это я дал название.

— Понятно, — сказала Оля. — Но непонятно другое. Этот фильм не мог быть снят очень давно. Реалии, приметы быта… Ему не больше десяти лет.

— И что же?

— Как могла пленка за небольшой срок прийти в такое состояние?

— А… Ну, это просто. В архиве случился пожар. Пострадали многие ленты… В том числе и эта.

— А если, — Борис пригубил коньяк, — фильм снят относительно недавно, то большинство людей, имевших к нему отношение, живы и здоровы. Актеры, операторы, художники, декораторы, осветители — сотни людей! И потом, снять фильм — это же не вот взял камеру, и иди снимай. Сценарий, финансирование, студия, павильоны, натура… Не могло же нигде не остаться никаких следов! Фильм не иголка в стоге сена. Одна музыка чего стоит! Я музыкант, и я могу судить. Таких мастеров, как тот, кто озвучивал фильм, в мире наперечет. Это один из крупнейших музыкантов, уверяю вас. Конечно, никто из ныне живущих не мог слышать, как играл Паганини, но… У меня создавалось впечатление, что я слушаю его самого!

— А почему бы и нет? — произнес Кремин с отсутствующей полуулыбкой.

— Что? — едва не поперхнувшись, Борис отставил бокал. — Вы хотите сказать, что на скрипке играл Паганини?

— Борис, такой разговор нас никуда не приведет. Кто снимал, кто играл… Это уводит от главного, от самого фильма. Что вы думаете о нем?

— Если бы я увидел его полностью, наверное, сказал бы, что это гениальный фильм. Даже и того, что сохранилось, вполне достаточно, чтобы…

— Нет, вы меня не поняли. Я спрашиваю не об эстетической оценке, а о той истории, что там рассказана.

— А, вы об этом… Но ведь это аллегорическая история, верно?

— Аллегорическая? — повторил Кремин задумчиво. — Да, может быть…

— Не документальная же… С таким персонажем, как Сатана…

— А кто вам сказал, что в фильме выведен Сатана? Разве он там назван хоть однажды?

— Нет, но я думаю, это и так понятно…

— Хорошо, предположим, так оно и есть. Сатана, Мефистофель, Вельзевул, Люцифер… Это всего лишь имена. Но что стоит за ними?

— Я… Не понимаю вас, — с запинкой сказал Борис.