"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20

Мартыненко Всеволод Юрьевич

– Страшное оружие, – сказал Дуайт, внимательно осмотрев и обнюхав меч. – Не хотел бы я повстречать протосфирену, что носила его в своем теле.

– А почему ты думаешь, что его носила протосфирена, а не меч-рыба? – спросил Дейкстра.

– Ну как же! – воскликнул Дуайт. – У меч-рыбы меч прямой, а у протосфирены изогнутый, это любой подросток знает.

– Действительно, – согласился Дейкстра. – Странно, что я сразу не сообразил. Пожалуй, пойду я в пещеру и посплю, а то сильно устал и плохо соображаю.

– Подожди, – сказал Дуайт. – Мне нужен твой совет, мудрец. Послушай мою речь внимательно. Вначале случился небесный разлом, который был точечным, а не линейным, и волна его

не рассеялась в океане, а ударила в норы травоедов и многих убила. Надо бы, кстати, туда сплавать, но это подождет. Так вот, разлом. Потом верхние воды принесли тело неизвестной рыбины, лишенной хвоста, но имеющей позвоночник и все внутренние органы, положенные рыбам. Так?

– Не совсем, – уточнил Дейкстра. – Эта рыба имела много необычных черт. Так, у нее очень маленькое сердце, необычное устройство кишечника…

– Ерунда, – отмахнулся Дуайт. – Эти детали не заслуживают пристального рассмотрения. Так вот, рыба. Кстати, ты помнишь, у нее на плавнике висел пульсирующий камень? Где он теперь?

– Не знаю, – Дейкстра виновато развел четырьмя руками. – Подевался куда-то, наверное, барракуды утащили.

– Жаль, любопытная была штуковина, – сказал Дуайт. – Итак. Вначале разлом, затем мертвая рыба с камнем на плавнике, и потом меч от другой неведомой рыбы. А ты заметил, что у него рыбьей кровью пахнет лезвие, а не рукоять?

– Нет, – ответил Дейкстра. – Дай-ка понюхаю. Да, действительно.

– Этот запах не стал ни слабее, ни сильнее с того времени, когда меч спустился из верхних вод, – сказал Дуайт. – Как думаешь, мудрец, чем можно объяснить такое свойство, кроме как явной волей Джа?

– Не знаю, – сказал Дейкстра. – Полагаю, как-то его объяснить можно, просто мы пока еще не понимаем, как. Долго тянется моя жизнь, много раз я видел, как люди сталкиваются с непознанным, и тогда неумные начинают говорить о воле Джа… Извини, король, не хотел тебя обидеть.

– Я не обиделся, – сказал Дуайт. – Может, ты и прав, может, мне зря мерещатся всякие ужасы. Но что, если попробовать оценить случившиеся с точки зрения того, не являются ли они знамениями? Что могут знаменовать разлом, волна, рыба, камень и меч, случившиеся одно за другим?

Дейкстра недовольно замахал руками.

– Вот только не надо говорить о гаданиях! – воскликнул он. – Я не верю в гадания, Дуайт, и считаю их ерундой, достойной травоедов, подростков и глупейших дам. Не должен мудрый и уважаемый рыцарь увлекаться гаданиями, нет в них смысла, и ничего они не предсказывают.

– Я говорю не о гаданиях, – сказал Дуайт. – Я говорю о знамениях. Багровое свечение на небесах знаменует приближение разлома, а час прилива знаменует характерные изменения океанских течений. А охлаждение вулканического столба, не попусти Джа увидеть такое собственной антенной, знаменует грядущее извержение. Понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю, – сказал Дейкстра. – Но я не знаю никаких знамений, касающихся бесхвостых рыб, пульсирующих камней и мечей, что тверже камня. Я помню все предания, дошедшие из глубины прошлого, но нет среди них ни одного, которое хоть сколько-нибудь относилось бы к тому, что случилось сегодня.

– Ты уверен? – спросил Дуайт. – Может, ты просто забыл? Ты же сам говорил, что устал и плохо соображаешь.

– Вряд ли я мог забыть о подобном, – сказал Дейкстра. – Но я напрягу мозг и постараюсь вспомнить все, что относится к бесхвостым рыбам и к неимоверно твердым мечам.

– И еще к точечным небесным разломам и к пульсирующим камням, – напомнил Дуайт.

– Да, ты прав, – сказал Дейкстра, помолчал и добавил: – Пойду я спать.

– Спокойного тебе отдыха, – сказал Дуайт. – А я сплаваю вниз, посмотрю, что у травоедов происходит. Раз ты

в пещеру плывешь, захвати с собой меч, воткни там в какой-нибудь закоулок, но поглубже, чтобы никто случайно не напоролся. И обязательно запомни, куда воткнул. И всем скажи, чтобы туда не ходили, в племени раненых и без того хватает, новые не нужны.

Дейкстра взял меч и пошел в пещеру, именно пошел, а не поплыл, он боялся плыть с мечом в руках. Задумаешься, не заметишь маленький вихрь на своем пути, и прощай, Дейкстра, ты теперь отец, добро пожаловать в страну мертвых, а мудрецом отныне будет Альберт, потому что более достойного преемника в племени не нашлось. А какой из Альберта мудрец? Прямо скажем, дерьмо он, а не мудрец. Врачевать худо-бедно выучился, а запоминатель преданий из него как из червя веревка. Травоед Сантьяга и то лучше запоминает. Забудет Альберт половину преданий и некому будет пересказать забытое потомкам. Может, в таких вот преданиях, забытых раздолбаями прошлых поколений, и хранились ответы на вопросы, над которыми король и мудрец нынче ломают голову? Не может быть, чтобы Джа не осветил такие важные вопросы в своих лекциях. Жаль, что теперь Джа больше ничему не учит людей, что он решил, что уже выучил их всему потребному, а если глупые потомки что-то забыли или перепутали – так не его в том вина.

А может, эта рыба и вправду была Гамаюн?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. НЕБО

1

Выспавшись, Дейкстра первым делом осмотрел Роланда и решил, что здоровье героя не внушает опасений. Из-за слабости от кровопотери и пережитых потрясений Роланд все еще спал, но рана его, скрытая под прозрачной пленкой, не загноилась и не пошла пузырями. Было хорошо видно, как на голом мясе начинает нарастать новая молодая кожа. Плохо, что в средней части раны ее края сильно разошлись, и когда она зарастет, рука Роланда изменит форму и будет немного искривлена. Будь в человеческих руках кости, как у рыб, это стало бы серьезным увечьем, но у людей руки обретают прочность не от скелета, а от мышц, и усилием воли человек может придать любой конечности любую форму в пределах разумного. В какой-то момент Дейкстра подумал, что стоило бы перед тем, как накладывать пленку, стянуть края раны какой-нибудь тонкой веревочкой, но потом он подумал, что пока лекарь натягивает веревочку и завязывает узел, больной успеет восемь раз скончаться от кровопотери. Нет, техника лечения и так хороша, в совершенствовании она не нуждается. А нелепое утолщение на правой передней руке послужит рыцарю хорошим напоминанием о том, к чему может привести безрассудное поведение. Протянет руку к очередному непонятному предмету и сразу вспомнит, что иногда руки лучше не протягивать, а держать около головы.

Затем Дейкстра осмотрел юную мать Алису. Ее тело уже утратило потребность в пище, но разум пока сохранялся в полном объеме, не очень большом, надо признать. Дейкстра спросил ее, не решила ли она что-нибудь пожелать или передать потомкам, но она ответила:

– Спасибо, учитель, я ничего не хочу.

Дейкстра не стал докучать ей беседами и оставил ее предаваться раздумьям о вечном. С каждым последующим днем она будет произносить все меньше слов, и все чаще она будет спать и ее антенна будет скукожена. А потом она отложит яйца в инкубатор и вовсе перестанет отвечать на слова, и в положенное время вылупятся ее сыновья и дочери, и причастятся материнской плоти, и да будет так, ибо таков круговорот бытия. Надо было, кстати, хоть кого-нибудь отправить проводить Говарда в последний путь, нехорошо получилось, что он уплыл в страну мертвых совсем один, как травоед недостойный. Жаль, что в суматохе не до того было, да и устали все и переволновались.