"Фантастика 2024-65". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Я… — на секунду ей показалось, что она не сможет сказать, испортит весь план, шитый белыми нитками, испугается и останется дома… Затем она переборола себя. — Я еду с тобой.
Люций поднял бровь.
— С какой стати, дитя? Что тебе делать в театре боевых действий?
Ответ, разумеется, был заготовлен заранее. И, разумеется, у Марианны не было никакой уверенности, что эта уловка сработает.
— Это моя страна, — она пожала плечами. — А ты, каким бы могущественным ни был, не сможешь сделать всё в одиночку.
Он
— Мы… как-то не так начали, — продолжила она затем. — Из-за всего, что произошло, из-за этой внезапности, из-за смерти моего отца…
— Ложь, — оборвал он её. — Ты пытаешься облечь свои амбиции в красивые слова.
Марианна медленно сглотнула.
— Может, и так, — пожала она плечами, стараясь не выдать волнения. — Но разве я не имею на это право? Я твоя правнучка. Твоя плоть и кровь, наследник твоего рода. Я имею на эту власть такие же права, как и ты — ни больше, ни меньше.
Если она сейчас не сможет его убедить, если она останется тут… О, Родион не проиграет только лишь по этой причине. Разумеется, он тут же обо всём узнает, и придумает запасной план, и попытается всё переиграть… Родион без неё не пропадёт.
Вот только она так и не сделает ничего.
Ей это было нужно не ради Родиона. Не ради народа и осквернённой столицы. Ради себя — чтобы доказать себе, что она может, что она на это способна.
— Звучит как прямая угроза мне, — отозвался Император. — А ещё звучит как великая глупость.
— Глупость?
— Думать, что ты равна мне, — на спокойном лице появилась пара снисходительных морщин. — Ты никуда не едешь. Тебе нечего делать на войне.
Проклятие.
Нет, ей нельзя доверять.
Император отстранённо глядел на свою правнучку. Слабость — вот что это такое. А он, как известно, ненавидел слабости.
Даже прежний он, и то не был таким… таким. Слабым, недисциплинированным, и при этом самоуверенным до абсурда. Она правда считает, что кровное родство с ним даёт ей какие-то преимущества?
Всё, что это родство даёт — повод стыдиться. Того, во что превратился некогда великий род за всего три поколения. Его сын уже тогда был лишь жалким его подобием; внук был полной тряпкой, неспособной даже осознать, что такое настоящая власть, жил как тряпка и умер как тряпка. Ну а Марианна…
Вот оно логичное завершение этой цепочки. Самовлюблённая, избалованная девчонка. Хочет только получать, но не отдавать. И откуда это взялось?..
Конечно, это естественно, что никто из его потомков не смог сравниться с ним. Такие, как он — по-настоящему великие, непревзойдённые — рождаются раз в тысячелетие. Даже прежний он был для них недостижимой величиной, и он не винил в этом своих потомков — нельзя догнать совершенство. Но можно же хотя бы быть не таким… убогими!
Он глубоко вздохнул, глядя на правнучку.
— Ты
В глазах Марианны зажёгся огонь злости и протеста.
— Нет, — выплюнула она. — Это тебе неясно. Я сказала, что еду с тобой, и я еду с тобой.
—…ты можешь командовать слугами, народом, — она сама не верила, что произносит эти слова, — но не мной. Я — не твоя подданная. Я дочь Императора, и мне нельзя так просто приказать.
Марианна изо всех сил старалась не показать, что её голос дрожит, что она боится реакции Люция на её слова.
— Я поеду туда, потому что Империя — это и моя страна, — твёрдо произнесла она. — Потому что раны, нанесённые республиканцами, волнуют не тебя одного. Потому что… ты и сам понимаешь, почему.
Патриотический бред. Разве он в такое поверит? Он же видит её насквозь, буквально насквозь, вместе с её глупыми планами, с инструкциями от Родиона…
Императорская Печать тихо поблёскивала на груди Люция. Казалось бы, два шага вперёд, протяни руку и сорви. Вот только…
Ох. Марианна, ты же сама прекрасно знаешь, что будет в этом случае. Он оторвёт тебе протянутую руку, и неважно, успеет она коснуться Печати, или же не успеет.
— Поэтому я, — Люций молчал, и она заговорила вновь, нажимая на каждое слово, — еду с тобой. Потому что я так решила. Потому что я имею полное право так решать.
Глупая девчонка решила поиграть в принципы и попытаться изобразить характер.
Тщетная забота. У таких, как она, нет никакого характера и не может быть. Она показывает зубки, думая, что это и есть сила воли, что впечатляет его, но стоит хоть немного надавить — и весь этот подростковый протест слетит, как шелуха.
Слишком много своеволия. Слишком много непредсказуемости, которая может пойти в любое русло, а непредсказуемость есть слабость.
Император слегка качнул головой. По-хорошему, запереть бы её в личных покоях и не выпускать — по крайней мере, пока он не вернётся в столицу — но…
Снова непредсказуемость.
Можно закрыть её и поставить охрану у дверей, но где гарантия, что охрана в его отсутствие не послушается приказа «императорской дочки», «королевской крови», и не отопрёт двери? Можно запереть её где-нибудь поглубже, но и тут этой гарантии снова нет.
Верить нельзя никому. Есть только один человек, которому можно доверить любую проблему без опасения, что он предаст или провалит задачу.
Он сам, конечно же.
Что ж, она хотела поехать с ним? Она поедет. Она будет при нём каждую секунду. Что бы ни планировала она делать там, у границы — она этого не сделает, потому что она не отойдёт от него ни на шаг ни днём, ни ночью.
Как говорится, держи друзей близко, а врагов ещё ближе.
Друзей у него не был. А вот врагов — целый мир.