"Фантастика 2024-71". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Теперь хватит? — уточнил волк.
— Да. Давай пробовать. Сможешь прикрыть меня, пока я буду всё подготавливать?
— Могу.
Ленц остался прикрывать мою спину, а я принялся чертить в воздухе сложную схему проклятья. Сверялся с указаниями трактата, чтобы наверняка ничего не перепутать. В стрессовой ситуации всегда лучше перебдеть.
Голубые очертания рун застыли в воздухе. Светились в этом вечере, словно огоньки. Но их свет мерк по сравнению с жаром, исходящим от муравейника. Эта гора была
Закончив схему проклятья, я захлопнул трактат и поблагодарил его, а затем вернул в рюкзак.
Обратился к окружающим меня источникам воды: в почве и растениях. Стал пригонять её к себе в виде шаров, которые сливались в один большой там, где синим свечением висело моё проклятье.
Я нагонял и нагонял воду. И так до тех пор, пока в воздухе не зависла целая тонна.
— Может, хватит? — опасливо спросил Ленц.
— Почти, — процедил я.
От напряжения сжалась челюсть, а в горле засел давящий ком. Я отдавал проклятью последние частички своей маны.
Оставил себе не больше процента, и то, чтобы не отключиться. А затем направил всю проклятую воду в муравейник. И она вылилась на холм одним большим потоком, заполняя все встречающиеся на пути норы.
— Осталось ждать, — выдохнул я.
— Чего ждать? — спросил Ленц и сел рядом.
— Пока матка сдохнет. По инструкции Морфа следом за ней умрут и все остальные муравьи.
— Интересно. Не слышал о таком. Но похоже на правду. Иначе как объяснить, что эти муравьи никогда не кончаются?
— А чего ты раньше об этом молчал?
— А какая разница? От них не убежать. Только драться.
Я шумно выдохнул. Понял, почему так бесился трактат. Он хотел предупредить, чтобы не подохнуть вместе со мной в полчище муравьёв, когда у меня закончится мана. А этот момент был близок.
— Давай договоримся, — серьёзно начал я, — что обо всех подобных нюансах ты будешь говорить сразу!
— Да без проблем, — ответил Ленц и прилёг на песок.
Он устало опустил морду на чёрные лапы. И я впервые заметил, какие у него старые, уставшие от жизни глаза.
— Сколько тебе лет? — поинтересовался я.
— Во всех мирах изнанки время течёт по-разному.
— Ну, по человеческим меркам.
— Сто тридцать.
— Ого! Старше тебя только трактат, — я слегка улыбнулся уголком рта.
— Ага. Твоя книжка, что хочет меня убить.
— Больше не хочет. Но всё равно придётся искать Морфу новый рот.
— А зачем? Чтобы он болтал без умолку? Ты же ещё пожалеешь об этом, помяни мои слова.
— Так удобнее, — отмахнулся я, хотя сам предполагал, что моя идея может выйти боком. — И я уже обещал ему. А слов на ветер не бросаю.
— Значит, я не ошибся в тебе.
— Что ты имеешь в виду?
— Я встречал разных людей. Но уважаю лишь тех, кто держит
Ленц поднял морду и принюхался.
— Да. И темнее становится. Кстати, если тут вечно горит огонь, почему песок до сих пор не обратился стеклом?
— Это не песок. А останки муравьёв.
Я сморщился от осознания, сколько трупов существ сейчас находится передо мной и под ногами. Одно дело сидеть на песочке. А другое — на чьих-то телах.
Но я забыл об этом уже через секунду, когда из муравейника донёсся писк сотен, если ты не тысяч глоток.
— Сработало, — осознал я и невольно расплылся в улыбке. — Так о каком сюрпризе в муравейнике ты говорил?
— А, это. Так пошли, сам увидишь.
— Мы там не задохнёмся?
— А ты не умеешь задерживать дыхание? — состроил удивлённую морду Ленц.
— Могу. Но под водой.
— А какая разница?
— В самом деле, — хмыкнул я.
Мы приблизились к муравейнику и стали искать подходящий проход. С десятой попытки нашли такой, но мне всё равно пришлось пригнуться.
Я задержал дыхание и больше не дышал. Родовой дар прекрасно работал и на суше.
Здесь было жарко. То, что не было песком, шуршало под ногами. А по пути встречались десятки трупов муравьёв. Они были целые, а не обугленные, как после моих проклятий. И создавалось впечатление, что они просто спят.
Мы продвигались вглубь муравейника.
— Сколько же макров в этих тварях, — рассуждал я вслух.
Голос звучал хрипло, поскольку кислорода в лёгкие так и не поступало.
— Не трать на них время, — вклинился с советом Ленц. — Эта мелочь того не стоит.
Что же такое мы ищем, раз сотни мелких макров трупах для него мелочь? Я так и горел любопытством. Оно и двигало меня вперёд.
Становилось всё жарче и жарче. Но дыма, как такового, не было.
Мы спустились, наверное, на целый километр вниз. Тоннель вскоре расширился, и я смог выпрямиться.
Вышли в широкое помещение, где под ногами был уже не песок, а словно его смешали с какой-то строительной смесью. Скорее всего, муравьи скрепляли стены своей слюной, как это делали другие насекомые.
— Фига какая огромная! — выдал я, увидев матку.
Огромная муравьиха была раз в пять меня больше. И большую часть тела занимало тёмно-красное брюхо. Огонь на ней уже не горел. Лишь лужи горячей воды были разбросаны вокруг. Она была мертва.
— А вот и твой приз, — хрипло усмехнулся волк.
— Ага. Долго я буду до её сердца своим ножичком копать, — буркнул я, осознавая перспективу.
— Не надо в ней копаться. Просто отодвинь.
— Ты уже бывал в таких муравейниках?
Обрывочные знания Ленца меня смущали. Он знал о некоем призе, но умолчал о матке.