"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Но?..
— Но почему он скрыл свое имя?..
— И что он делал в этой дыре, если он такой знаменитый путешественник и первооткрыватель?
— Наш Багинот не такая уж и дыра! И его открыли задолго до него!
— Я имею в виду, что он делал не в доме, а в холодной глубокой норе…
— Прячась от людей…
— И, к тому же, играя в молчальника?..
— Может, он был немой?
— И раздавал советы направо и налево?
— Тогда, может, он устал путешествовать?..
— Захотел осесть где-нибудь по-домашнему, так сказать?..
— Ага,
— М-да…
— Но что тогда?..
— Но почему?..
— Но зачем?..
— Но для чего?..
— Погодите, не верещите, от ваших вопросов не только у меня — у старины Агграндара голова разболится скоро!!! — рявкнул чародей, сердито пристукнув кулачком по земле.
Любопытные неохотно смолкли.
— Помолчите чуток, ладно? — смягчился старик. — Я попробую снова поговорить с его посохом…
После того, как рука с символа магической силы покойного волшебника была убрана, голубой переливчатый свет посоха словно задремал и потух, а в пещере за их спинами снова поселились непроглядная тьма и призрачная тишина, Адалет долго молчал, глядя куда-то в себя — то ли позабыв про компаньонов, то ли собираясь с мыслями.
— Ну?.. — первой не выдержала и прошептала Серафима. — Что он… сказал?..
Старик словно ждал этого вопроса.
Он крякнул, нахмурился, строго уставился на отшатнувшегося под его сверлящим взглядом багинотца и, словно взвешивая каждое слово, медленно, с расстановкой проговорил:
— Ну, рассказывай, друг ситный, где твой предок вольнодумческих идей нахватался.
— Ч…что?..
— Я говорю, откуда твой задира и пьянчужка прадед мог всё так складно придумать насчет независимости и прочих прибауток, — нетерпеливо пояснил Адалет.
— Он?.. Придумать?..
Ошарашенный паренек таращился на мага-хранителя с таким видом, будто тот внезапно заговорил на вамаяссьском языке и требовал от него, бедного простого багинотца, резвого ответа на нем же.
— Пра Тони?.. Придумать?..
— Ну что тут непонятного, мальчик?! — нетерпеливо фыркнул старик. — Как твой прадед — отставной придворный, или кто он там у вас был, мог до всего этого дойти?
— Я… не понимаю… — виновато улыбаясь, пожал плечами проводник. — Единственный человек, у которого он мог этих идей… нахвататься… был Бруно Ба… То есть, волшебник Агграндар…
— Ха! У старины Юлиауса он мог нахвататься разве что вшей, если бы они у него были! — мрачно буркнул Адалет.
— Но почему вы так решили?!
Чародей раздраженно скривился.
— Потому что этот старый пень наложил на себя заклинание вечной немоты сто пятьдесят с лишним лет назад, вот почему!
— Что?..
— Заклинание немоты?!
— Вечной?!..
— Но зачем?!
— Что — вы, по-моему, прекрасно слышали и в первый раз. Зачем — вопрос другой… Ответ на который, боюсь, знал только один человек. Спрашивать которого сейчас уже бесполезно.
— Но откуда тогда… и в самом деле…
— Погодите, погодите, — вскинул предупреждающе ладони как два маленьких щита и нахмурился
Гуго слабо ухмыльнулся.
— Почти так.
— Так, может, он был каким-нибудь придворным советником?
— Н-нет…
— Канцлером? — подхватил игру в угадайку Иван.
— Нет.
— Генералом? — предположила Серфима.
— Нет… — еле слышно прошептал багинотец.
— Тогда кем? — нетерпеливо прервал начало второго тура Адалет.
— Он был… придворным… — длинный паренек завял, потупился и втянул голову в плечи, — придворным шутом.
— Шутом?! — пренебрежительно оттопырил нижнюю губу рыжий конунг.
Иванушка ожег друга осуждающим взглядом.
Гуго залился багрянцем и опустил голову на грудь.
— Шутом… И мой дед… тоже был шутом… но уже при дворе багинотского короля… И мой отец… после него…
— И ты? — стараясь не показывать лицом, что перед ним находится нечто выползшее из-под сырого камня в лесу, нейтральным тоном поинтересовался Олаф.
— Нет. Я отказался. Я просил его величество разрешить мне поступить в ученики где-нибудь в городе… или взять меня на службу библиотекарем… или писарем… или счетоводом… или ключником… я ведь не вор, я честный, и считать умею хорошо, хоть и не слишком отважен, но ведь от счетовода этого и не требуется… Я все книги прочел, что прадед с собой привез, они в целости на чердаке лежали всё это время, кроме меня их со дня смерти пра Тони никто в руки не брал… я не хотел идти по стопам моих предков… я — не мешок для тычков и насмешек… я — такой же человек, как и они все!.. И я… я… — Гуго жалко ссутулился и прикрыл от стыда глаза.
И не увидел постепенно теплеющего одобрительного взгляда рыжего конунга.
— Ну?.. Что ты? Рассказывай, — ободряюще взял багинотца за руку Иванушка.
— Это не важно… — слабо сделал попытку улыбнуться их проводник. — И его величество тоже сказал… что это не важно. Или я иду к нему шутом… или… Но я всё равно отказался. У меня с чувством юмора… плохо… и кувыркаться я так и не научился… сказал я ему… а еще у меня на торты с кремом аллергия, и красно-желтое мне не идет…
— А он? — уже с искренним сочувствием задал вопрос отряг.
— Он пожал плечами и больше не проронил ни слова… А после этого… я нигде не мог найти другую работу. Только на ферме мастера Гюнтера, скотником… Так что, видите… Мой пра не мог ничего такого придумать. Потому что… он… был… шут…
— Ну, и что, что шут! — упрямо воскликнул Иван, сжимая кулаки, готовый биться до смерти на словесной дуэли с каждым, кто попробует утверждать обратное. — Да хоть золотарь! Хоть мясник! Шут — не значит дурак!
— Нет… В Багиноте шут не значит дурак… Шут значит изгой… Ему место со свиньями в хлеву… — отрешенно качнул головой багинотец и замер, сжавшись, словно ожидал пинка или зуботычины, как поколения его заключенных в домино и обреченно позвякивающих бубенчиками предков.