"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Это он сам про себя в письмах так пишет, — гордо проинформировала друга Серафима.
— Хм.
— И половина из этого — чистая правда.
— Которая половина?
— Про способного и потрясающего, конечно, — усмехнулась она. — Моя троюродная бабушка Ярославна, баба-яга, рассказывала, какое он тут землетрясение устроил по заказу на празднование Нового Года…
— Странные у этих шантоньцев обычаи, — озадаченно покачал головой отряг.
— Правда, ему поручили организовать фейерверк, а не землетрясение, — хихикая уже едва не в полный голос, продолжила
— Это хорошо, — апробировал Олаф.
— …И любовались бы в промежутках между толчками — всё равно полгорода на улицы от столов повыскакивало — если бы не начались еще и взрывы…
Иванушка прыснул, припоминая теперь и эту историю.
— Но он же хотел, как лучше! — согнав в лица усилием воли улыбку от уха до уха, принялся оправдывать друга он. — Денег магистрат выделил всего на три десятка бхайпурских огней, а требования выдвинули — как за три мешка золота, и профессора отказались делать праздничный салют сами, а передали заказ студентам. Вернее, тому студенту, который меньше всех запросил…
— Да ладно, ладно… — ухмыльнулся Олаф в непроходимые заросли первой рыжей бороды на физиономии. — Понял я уже все про вашего… Агафона…
— Что это ты про него понял? — насторожился Иван, готовый стоять за честь его премудрия насмерть.
— Что парень он — что надо, — одобрительно хмыкнул конунг. — И что Новый Год лучше праздновать с ним в разных городах. А еще лучше — в разных странах. Для надежности.
Лукоморец расслабился.
— А долго нам еще стоять? — задала резонный вопрос Серафима, которой созерцание величественной фигуры неизвестного чародея стало слегка надоедать.
— А в самом деле? — нахмурился Иванушка. — Кхм… извините… уважаемая… э-э-э… оловянная табличка…
Картинка, стертая металлическими губами, выгнувшимися в недовольную дугу, пропала.
— Твоя тут еще? Чего твоя говорить еще опять надо?
— Моя говорить еще опять надо, когда ректора сможем увидеть? — повторила на «бис» Сенька.
Изгиб из брюзгливого быстро превратился в удивленный.
— Твоя на него уже пять минут глазом смотреть, однако. Не насмотрелась, что ли? Не слепая? Еще показать?
И губы исчезли снова, освобождая место для изображения той же бородатой фигуры, но на этот раз уже в обществе проволочной модели Вселенной и подзорной трубы на треноге.
Олаф в оттенках эмоций оловянных уст разбираться не стал.
— Ты это издеваешься, что ли, варгов сын?!
Топор номер пять прыгнул в его кулак как по волшебству.
— Ах, ты…
Царевна и Иван отшвырнули багаж и дружно повисли у него на руках.
— Не порти чужое имущество!!! Мы в гостях!!!
— Давай лучше найдем того придурка, который эту штукуёвину придумал!!!
— Так это вам придется чуть не до Караканского ханства топать, — раздался сзади сочувственный голос.
Лезвие топора дрогнуло, и вместо того, чтобы разрубить оловянного привратника пополам, откололо от него лишь уголок и со звоном отскочило.
— Чего твоя
— Это — дипломная работа Мамеда Шаман-оглы, — еще раз любезно пояснил тот же голос. — Значит, вам надо его искать. Если он всё еще жив, конечно.
— А что, у нас была большая конкуренция? — кровожадно ухмыльнулась Серафима.
— Кого-кого нам надо искать?..
Заинтересованный помимо воли, рыжий воин оставил на время свои кровожадные намерения по отношению к оловянному научному проекту неведомого студента и повернулся к говорящему.
Лукоморцы свисали с его предплечий как елочные игрушки.
— Добрый день, — вежливо склонил голову Иванушка и выпустил из рук стальную лапу Олафа.
— Здравствуйте, молодые люди.
Перед ними стоял высокий упитанный бородатый человек средних лет, судя по балахону и колпаку с фрагментом карты звездного неба — волшебник. Подмышкой он зажимал удочку, сачок и телескоп.
— Извините, пожалуйста, если помешал вашему благородному занятию, — галантно проговорил чародей. — Но дело в том, что эта… штукуёвина… как изволила абсолютно точно выразиться юная мадемуазель — диплом некоего Мамеда. И был выполнен лет триста пятьдесят назад, если не ошибаюсь. Тогдашнему ректору она показалась настолько забавной, что он приказал и впрямь повесить ее на воротах школы.
— Вы этого Мамеда знали?
— Нет, что вы. Просто его имя написано на обороте этой дощечки. Когда ее время от времени снимают для ремонта или восстановления…
— Ага, не я один такой! — мстительно обрадовался Олаф.
— …То на обратной стороне это имя еще можно разобрать. На самом деле вход в школу свободный.
— Свободный?.. — недоверчиво переспросила Сенька. — А если к вам сюда будет ходить кто попало с непонятно какой целью чего-нибудь стырить, например, пока никто не видит?
Незнакомый волшебник задумался.
— Нет, не будет. Местные, по крайней мере. Трех-четырех перманентных корпоральных трансформаций от паразитной магии хватило добрым жителям Мильпардона, чтобы навсегда запомнить и детям своим передать, что дело это не стоящее, гораздо безопаснее залезть в военный колледж или в гимназию укротителей хищников. И, кстати, когда в регистр наказаний города была внесена передача преступников в нашу школу для проведения студентами опытов нелетального характера, преступность в Мильпардоне упала практически до нуля самым неожиданным образом…
Голос толстощекого волшебника искренне звучал обижено.
— …А ведь на это ушло столько заседаний ученого совета, столько волшебнико-часов было потрачено на согласования с магистратом, разработку поправок, обсуждение возможных прецедентов, определение размера выплат компенсаций семьям на случай непредвиденных осложнений при эксперименте, стоимость пожизненного содержания в школьном тератобестиарии…
— Не понимаю, чего испугались? — невольно ухмыльнулась царевна.
— И мы тоже никак не поймем! — обрадованный неожиданной поддержкой, воодушевленно взмахнул удилищем чародей.