"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26

Багдерина Светлана Анатольевна

— Зачем? — вытаращил едва не растерявшие весь сон очи юный конунг. — Злых духов отгонять?

— Угу… их самых… — нечленораздельно подтвердила она, на ночь глядя не решившись начинать лекцию на тему «на что женщине можно глядеть по утрам без того, чтобы не свалиться со страха с кровати». — Спокойной ночи…

А ночью Олафу приснился сон, будто попал он волшебным образом в южный Узамбар, чтобы поохотиться на гиперпотамов. Солнышко сверху припекает, снизу от прогретой до самого донышка земли жаром несет, сбоку горячий ветер обдувает — ни убежать, ни спрятаться бедному

отрягу. Но делать нечего, назвался истребителем гиперпотамов — полезай в саванну. Взял он тут поудобнее два самых больших топора, и пошел на охоту. Идет, идет — не видать не то, что гиперпотама, а и выкусня малого. Даже птички, уж на что вне сферы его трофейных интересов, а и те попрятались куда-то меж ветвей, и свиристят на разные заполошные голоса оттуда ему на голову. И только подумал разочарованный конунг, что не худо было бы спросить у кого-нибудь, а водятся ли тут вообще гиперпотамы как класс, как земля под его ногами задрожала, как будто он не на камнях с глиной, а на барабане стоял. Но не успел он и это обдумать как следует, как вдруг большое разлапистое растопыристое дерево на него кааааак рухнет, кааааак огреет по плечам, потом другое, третье, а четвертое кааааак заорет дурным, но знакомым отчего-то человеческим голосом, хоть и знакомых говорящих деревьев у него отродясь не было не только в южном Узамбаре, но и дома: «Вставай скорее!!!». «Да как же я тебе встану, если ты на меня завалилось?!» — хотел было ответить возмущенный охотник, как пятое дерево осыпало его кучей большущих жестких угластых плодов, один из которых пребольно угодил ему в глаз…

— Вставай, быстрей!!!

И тут он понял, что голос это — Ивана.

— Чевототакое?!..

В следующую секунду он был уже на ногах, топоры наготове — не в видении, а наяву, замутненные сном очи дико обшаривают комнатушку приютившего их старика в поисках страдающего бессонницей и бессовестницей противника.

— Что, посох?.. — рядом с ним с мечом в руке ту же самую операцию проделывала Сенька.

— Нет, посох голубой… — беспомощно пожал плечами Иван, не опуская своего меча. — Но все книжные стеллажи отчего-то вдруг попадали… и мне показалось, будто снаружи кто-то…

— Что это?.. Землетрясение?.. — донесся слабый голос мастера Мэрхенвальда с погребенной под сошедшей лавиной фолиантов кровати у дальней стены. — Ребятки, бегите на улицу!..

— …или что-то…

Смачный треск сворачиваемого забора ворвался в открытое окно вместе с утробным ревом нескольких луженых глоток.

— Гиперпотам?!..

Дальше на очереди была стена с запертой на засов дверью.

Дрогнув, как картонная, она осыпалась градом камней, словно складывавшие ее каменщики слова «раствор» не знали и знать не могли даже теоретически.

И сквозь образовавшуюся пустоту — слова «дыра», «отверстие» и даже «пролом» не подходили сюда по габаритам — просунулись четыре ощеренные пасти.

Промеж клыков, как зубочистки, торчали щепки безвинно и безвременно павшего забора.

Сенька истерично прыснула и едва не выронила меч.

На шее крайней башки слева болталась широкая медная табличка «Руками не трогать».

Медленно обозрев место предстоящего сражения, чудище сделало шаг вперед, снося плечом правый угол и часть смежной стены.

Лишившиеся опоры балки испуганно

затрещали.

— Хель и преисподняя!!! — радостно взревел отряг и, вращая топорами как диковинная гиперпотамокосилка, накинулся на незваного гостя. — Мьёлнир, Мьёлнир, Мьёлнир!!!..

Лезвия топоров врезались в оскаленные пасти, рубя и кромсая, монстр отпрянул, едва не снося устоявшую ранее стену… но в изумлении отскочил и Олаф.

Вместо зубов, рогов и прочей гиперанатомии на него полетела какая-то труха и опилки.

— Что за?!..

Крыша над их головами опасно заскрипела.

— Сеня, Масдая выноси!!! Олаф, дедушку!!!

— Он ненастоящий!!! — обиженно взвыл рыжий воин, и крепящийся пока крепеж крыши ломко хрустнул над его головой.

— Мастер Мэрхенвальд?! — на мгновение отвлекся от изрубания чудовища на куски и вытаращил глаза Иванушка.

— Гиперпотам!!!

— Он из балагана!!! У него табличка!!! — звонко выкрикнула, заглушая грохот и шум царевна, и бросилась спасать посох из-под раздавленного камнем стола.

— Что происходит, ребятки?!..

Не беря на себя роль комментатора, конунг молча схватил кровать вместе с хозяином и засыпавшей его библиотекой и с размаху грохнул на Масдая.

— Летите отсюда!!! — громовым голосом рявкнул он.

— Садись тоже! — ухватила его за рукав Серафима.

Но это было всё равно, что пытаться остановить бегущего гиперпотама, потянув его за один из четырех хвостов.

— Ну, уж нет!!! — азартно прорычал отряг, и весело бросился на обезглавленное Иваном, но всё еще размахивающее когтистыми лапищами, больше похожими на двухсотлитровые бочонки, чудовище.

Глаза его разгорались давно и долго подавляемой жаждой битвы, как костер, который пытались тушить керосином.

— Не дождутся, гады реньи!!! Мьёлнир, Мьёлнир!!!..

— Детский сад… — сквозь стиснутые зубы прошипела Серафима, шлепнула Масдая по спине, и тот, не нуждаясь в дальнейших уговорах, ласточкой выскользнул наружу между нависшим краем оставшейся без опоры крыши и добиваемым монстром.

При наборе высоты под потоками встречного ветра книги с кровати осыпались на его мохеровую спину вместе с мастером Мэрхенвальдом.

Привстав на четвереньки, старик надвинул дрожащими руками на переносицу очки вверх тормашками, подполз к краю воздушного судна и замер, не зная, бежать ли ему дальше, прятаться или сдаваться на милость хоть кого-нибудь.

— Что проис… — повернул он было голову в сторону Сеньки, но странный шум внизу оборвал его на полуслове, заставил упасть на живот, свесить голову и лихорадочно отыскать его источник.

Разглядев по мере сил и возможностей то, что находилось под масдаевым брюхом, старик онемел.

И всю озвучку за них двоих пришлось делать царевне.

— К-кабуча!!!!!!!!.. Кабуча габата апача дрендец!!!!!!!! — исступленно воззвала она к почти беззвездным небесам.

Потому что с высоты даже в семь метров и даже в почти непроглядную тьму, лениво подсвечиваемую худосочным месяцем было видно, как от балагана к бывшему домику учителя, низко рыча и подвывая, несется темный живой поток, отблескивающий под кривобоким осколком луны шерстью, чешуей и слизистыми шкурами, снося все на своем пути, шлепая, стуча и скрежеща по мостовой щупальцами, когтями и копытами.