"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Потому что… — сконфуженно и отчаянно сделал вторую попытку Иван, — н-ну-у-у-у… Мне больше нечего тебе подарить… вот почему… Но если бы было — всё, что угодно бросил бы я к твоим ногам, не задумываясь ни секунды, о… э-э-э… о прекрасная из прекраснейших!..
Как в глубине своей пламенеющей души царевич и подозревал, в рейтинге объяснений в любви данный спич не вошел бы даже в список не вошедших в первые сто тысяч претендентов на триста последнее место…
Но разве в этом было сейчас дело!
Ведь девушка его была на данный момент не только
Пораженная невиданным красноречием своего обожателя, Эссельте порозовела, всплеснула затянутыми в тонкие шелковые перчатки ручками, затаив дыхание, приложила их к груди и восторженно полуприкрыла глаза.
— Это всё мне?.. Мне?.. Ах, Айвен!.. Какая красота!.. И всё для меня! Как в рыцарском романе Лючинды Карамелли!.. Как это… романтично!.. Я так люблю тебя!.. Так люблю!.. Что будь на твоем месте даже сам Друстан, я не испытала бы большего восторга!..
Иванушка прикусил язык и подозрительно нахмурился.
— Будь на моем месте кто, дорогая?
— Друстан?.. — недоуменно повторила принцесса, наморщила лобик, словно пытаясь заглянуть себе в душу и искренне удивляясь увиденному. — Ах, да… Ты же не знаешь Друстана…
— Нет, не знаю, — дрожа от выскочившей неожиданно из засады черной человекоядной ревности, проговорил лукоморец. — Кто этот несчастный?
— Друстан? Он не несчастный. Он — ученик придворного лекаря. Очень хороший знахарь.
— Знахарь? Тебе нужно знахаря? Ты плохо себя чувствуешь, золотая? — мгновенно отбросил низменные инстинкты и встревожился Иванушка.
— Нет, что ты, зайчик! Очень хорошо! — замахала руками принцесса. — Когда я с тобой — я думать ни о ком другом не могу! А когда без тебя… Даже не могу представить, что еще вчера я тебя не знала, мой доблестный витязь! Как я жила?!..
— Как я жил?.. — розовым эхом повторил царевич, глупо улыбаясь во всё лицо, все опасения, недомолвки и подозрения отброшены в сторону, как пригоршня прошлогодних листьев.
— Рыцарь мой, сходим ли мы сегодня на берег? Или мы будем плавать в этом утлом осколке прошлой жизни до скончания веков? — вывела его из сладостных грез Эссельте, с обворожительной улыбкой легко дотронувшись до Иванового плеча. — Ты не мог бы мне помочь, мое солнышко?
— Да, милая!!! — просиял подобно взорвавшейся сверхновой Иванушка. — Конечно!!!
— Тогда… — кокетливо потупилась Эссельте и протянула к лукоморцу руки.
— Сейчас, сейчас, моя ласточка!!! — радостно воскликнул ее компаньон и, не обращая внимания на провокационный жест подлежащего транспортировке объекта, выпрыгнул из лодки в воду, щедро обдав принцессу фонтаном холодных прозрачных брызг.
Ручки гвентянки принялись срочно отряхивать стремительно покрывающийся темными пятнами нежно-малиновый шелк платья, а личико недоуменно вытянулось.
Сцену своего вынесения на пустынный брег
Но, может, брать на руки возлюбленных, стоя в воде, а не в лодке, удобнее?
И в традициях этой далекой дикой северной страны, как ее там?..
Кто этих иностранцев знает…
— Айвен, возьми меня… — начала было Эссельте, переступая на шаг ближе и вытягивая руки еще более выразительно и убедительно, но у Ивана, оказалось, был абсолютно другой план.
Сосредоточенно не поднимая глаз на девушку, он споро пристроился к корме, ухватился руками за борт, уперся в дно, глухо захрустевшее ракушками под его ногами, и принялся энергично проталкивать их крошечное суденышко оставшиеся три метра вперед, на сушу, пока под рулем не хрупнула сухая пляжная галька.
— Вот и всё! Берег подан! — довольно утирая пот и брызги воды со лба, довольно заявил зардевшийся от различного рода усилий царевич. — Можно выходить, моя рыбка!
— Айвен?.. — недоверчиво проговорила Эссельте, склонив очаровательную головку набок, отчего стала больше похожа не на рыбку, а на птичку. — А разве ты не возьмешь меня на руки? Наконец?
— Да тут ведь уже сухо! — радостно сообщил лукоморец, тяжело хлюпая налитыми до краев сапогами по пляжу. — Я специально вытолкал лодку далеко! Но если хочешь, я тебе помогу, моя зорька!
— Корова, что ли? — обиженно надула губки и пробормотала гвентянка, но покрытую свежими мозолями от весла ладонь приняла за неимением лучшего, юбки подобрала, и на неведомую землю почти самостоятельно ступила.
— Интересно, где мы очутились?.. — задумчиво проговорил лукоморец, с интересом оглядывая открывающийся перед ними пейзаж.
Эссельте зябко поежилась, кутаясь на прохладном морском ветерке в темно-алый плащ из тонкого сукна, и пожала плечиками.
— Может, на острове?
— На острове? — оживленно обернулся к ней Иван. — На необитаемом?
— Надеюсь, да… — со странной грустью вздохнула принцесса.
Васильковые глаза ее на мгновение подернулись тонким облачком печали о чем-то далеком, теплом, родном, но как-то неприметно утраченном. О чем-то, что раньше было важно и необходимо ей, как хлеб, как воздух, как сама жизнь, но о чем она, как ни силилась и не тщилась, вспомнить никак не могла. И это смутно тревожило ее, выводило из равновесия и вносило тонкий колющий диссонанс в их с галантным заграничным кавалером неминучую гармонию и счастье.
— Так это же восхитительно! — просиял царевич, оставаясь в неведении касательно мимолетных призраков прошлого своей дамы сердца.
— Отчего же, соколик мой? — удивленно расширились очи принцессы.
— Я в детстве читал замечательную книжку про освоение необитаемого острова!
— Значит, ты знаешь, что нам теперь надо делать? — повеселела чуток гвентянка (К слову сказать, она тоже читала замечательную книжку про необитаемый остров, причем не далее, как вчера, но про его освоение отчего-то там не было ни слова).