"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Личико гвентянки закрыло легкое облачко смутного беспокойства и недоумения.
— Что потом, любимая? — встревожился Иван. — Тебя что-то печалит?
— Н-не знаю, милый… — Эссельте неуверенно и зябко пожала укрытыми плащом плечиками. — Просто я упомянула сейчас это имя… опять… и вдруг снова почувствовала… что-то странное… Будто заноза стальная… где-то глубоко… кольнула…
— Он посмел тебя обидеть, солнышко? — воинственно выпрямился во весь рост Иванушка.
— Нет, что ты, милый! Никогда! Друстан был очень добрым, заботливым, нежным, веселым,
С каждым эпитетом лик солнышка хмурился всё больше и больше, пока при «храбром» его окончательно не закрыла беспросветная дождевая туча.
— …только почему-то я выбрала тебя, утенок… — беспомощно договорила почти шепотом принцесса и в поисках ответа подняла на Ивана голубые глаза, наполненные слезами. — Наверное, потому, что я тебя люблю?.. и жить без тебя не могу?.. А этот Друстан… он… он… Ах, я вспомнила!!! Друстан! Так звали человека из моего вчерашнего сна! Я даже не помню, молодой он или старый, высокий или коротышка, красивый, как ты, или уродец… Просто имя запало в память отчего-то… И сон-то был какой-то нелепый, несуразный, про какого-то знахаря при каком-то королевском дворе, который хотел куда-то убежать… Невразумительный сон, как кошмар… сумятица, неразбериха, суета… Ночные глупости. Ты же знаешь, как это бывает… А люблю я и вправду только тебя! Только тебя!
— И я! — просиял Иванушка. — И я тоже, кисонька моя!!!.. Я тоже тебя люблю!.. Больше всех на Белом Свете!.. почему-то…
Спокойный и рассудительный осмотр своих новых владений их высочества продолжали недолго.
Случайно обернувшись с вершины холма, покрытого зарослями цветущего вереска, где скоропостижно влюбленные пытались соорудить венки друг для друга, потому что это романтично, и так делают все в их состоянии, Эссельте вскрикнула.
При звуке ее испуганного голоса Иванушка выронил свое творение, похожее больше на ершик для чистки бутылок, нежели на что-то, что хоть одна девушка в здравом уме согласится добровольно водрузить себе на голову, и выхватил меч.
— Что там? — зашарил он глазами по кустам, готовый не на жизнь, а насмерть рубиться с неведомым противником.
— Смотри! На море! — с выражением предельного отчаяния на лице принцесса ткнула унизанным колечками перстом в аквамариновые просторы.
— Корабль? — еще не видя цели, оптимистично предположил лукоморец.
— Шлюпка! Шлюпка с каравеллы моего отца!
— Это плохо?
— Это ужасно! Его люди схватят меня, и отвезут в Улад, чтобы выдать замуж за Морхольта!
— За… что?
— За уладское чудовище!!! Уходим скорее, пока они нас не заметили!..
Но, кажется, предосторожность несколько запоздала: не заметить на серо-зеленом склоне пологого холма метрах в пятидесяти от берега ярко-красное пятно эссельтиного плаща было невозможно, и люди в шлюпке побросали весла, повскакивали с мест и закричали что-то резко и отрывисто, указывая пальцами в их сторону. Потом, похоже, по команде кого-то в сером балахоне и с длинной бородой, снова бухнулись на банки
— Айвен, скорей, я тебя умоляю!..
Но лукоморца не надо было уговаривать.
Схватив предложенную Эссельте руку, он кинул меч в ножны, и они опрометью помчались с косогора вниз.
Путаясь в юбках, цепляясь ими за все попадающиеся на пути ветки и колючки, подворачивая ноги на каблуках, испуганная не на шутку гвентянка бежала рядом с возлюбленным. Но, непривычная к таким экзерсисам, задыхаясь и замедляясь с каждым метром все больше и больше, она, наконец, запнулась о камень и растянулась во весь рост на траве, уронив рядом за компанию и Ивана.
Тот мигом вскочил на ноги и нетерпеливо протянул даме сердца еще и руку.
— Быстрее, ласточка, бежим!
— Я… не могу… дальше… — судорожно хватая ртом напоенный ароматом цветущих трав воздух, в изнеможении простонала она. — Я… принцесса… а не скаковая лошадь… Если я сделаю… еще хоть шаг… мое сердце… разорвется… Теперь… всё в твоих… руках… воитель мой…
Иванушка на секунду задумался, но тут же физиономия его просветлела.
— Конечно, дорогая! Естественно, я могу с ними поговорить! Я объясню им всё про нашу роковую любовь, и они обязательно поймут…
— Айвен!!! — Эссельте подскочила, словно увидела Морхольта, недавняя слабость забыта и рассеяна. — Ты надо мной… издеваешься?!..
— Я?!.. — опешил царевич.
— Ты!!! Кто, по-твоему, вступает в переговоры со своими противниками?!
— Я?.. — нерешительно предположил Иван.
— О, боги милосердные!.. — гвентянка воздела к небесам дрожащие поцарапанные шиповником ручки. — Ты не разговаривать должен! Время действовать!
— А-а-а, прости, любовь моя!.. — хлопнул себя по лбу лукоморец. — Какой же я… несообразительный! Давай, я тебе помогу!
И, не говоря больше ни слова, опустился перед ней на колено и принялся усердно отрывать полосу от расшитого золотом подола.
— Что ты делаешь?! — взвизгнула принцесса, рванула раздираемую юбку на себя, и кусок оборки шириной сантиметров двадцать и длиной раза в три больше остался зажатым в ивановом кулаке.
— Но ты же сама сказала, что я должен действовать!.. — на бедного, потерянного Иванушку больно было смотреть. — А она мешала тебе бежать!
— Так уж начал бы тогда с каблуков!!! — гневно выкрикнула смертельно раненная в самое живое (Представления о рыцарской доблести и правилах поведений типовых рыцарей) Эссельте.
— Извини, я не подумал… — пробормотал Иван и потянулся за принцессиными туфлями.
— Не будь таким болваном, любимый!!! — резво отскочила гвентянка.
Лукоморец покраснел как рак и торопливо поднялся, втянув голову в плечи.
— Я… что-то не то делаю, дорогая?.. — еле слышно пробормотал он. — Мне почему-то так кажется…
— Да! В жизни своей я не встречала еще таких… рыцарей… как ты!.. Или ты никакой не рыцарь? — закралось в ее сердце страшное подозрение.
— Рыцарь, — без колебаний выпалил Иванушка. — Рыцарь!