"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26

Багдерина Светлана Анатольевна

— Надеюсь, что это действительно сможет его удержать, — с сомнением нахмурилась она, подняла руку и глянула сначала на пальцы, будто удивляясь, что покрыты они грязью, а не золотом, потом на темную холодную землю, исчерченную всё такими же ровными и яркими полосками.

— Смотри, смотри, сейчас будет самое интересное! Я физию Анчара увидеть хочу, когда он поймет! — возбужденно прошептал менестрель.

— А я бы наоборот не хотела… — усмехнулась Серафима, но у творческих людей — свои понятия о границах разумного и достаточного, и бард, кряхтя и растирая затекшие и замерзшие

конечности, поднялся и торопливо обогнул живое кольцо, чтобы оказаться лицом к ренегату.

А тем временем сияние, вырывавшееся из-под земли, всё увеличивалось в яркости и интенсивности, и уже не просто слепило — било по глазам, резало, кололо и кромсало, так что и Сенька, и бард вынуждены были прикрыть лица обеими руками, чтобы не ослепнуть. Окрасив шесть застывших в напряжении и зажмурившихся фигур в огуречный цвет, ядовито-зеленое свечение залило всё вокруг, придавая ландшафту пугающий налет нереальности и растворяя золотистые полоски защитной сети. Длинные черные тени раскинулись по сторонам, подобно лепесткам причудливого цветка. Обеспокоенная пропажей сетки, царевна наугад шлепнула ладонью по земле и впервые за минуту перевела дух с некоторым облегчением: ощущение мимолетной теплоты оставалось. Значит, сеть была на месте.

Простая идея пришла ей в голову, и царевна, оставив Масдая и отвернувшись, проворно переползла в ближайшую тень. Убедившись, что широкие плечи Олафа закрывают ее полностью, она обернулась к кругу и попробовала выглянуть из-под неплотно сжатых пальцев, но в то же мгновение всепроникающий свет заставил снова стиснуть веки. И поэтому всё, что ей оставалось, это отчаянно жмуриться, смахивать рукавом выступившие слезы и прислушиваться к происходящему.

* * *

Когда зеленый свет вспыхнул, топя окружающий мир в слепящем сиянии, Наследники и маг отшатнулись, руки их невольно дернулись к глазам, но закостеневшие от холода пальцы так просто было не разомкнуть — и живое кольцо удержалось.

— Не размыкать круг!!! — услышали они безмолвный рев Адалета у себя в головах. — Глаза закр…

— Добрый вечер, уважаемые дамы и господа.

Эссельте вздрогнула и ахнула: незнакомый теплый баритон оборвал крик мага-хранителя, словно заткнул ему рот.

— Извините за вторжение, ваше высочество. Незваный гость хуже гугня за столом, я понимаю, — несколько сконфуженно продолжил баритон, — но я вынужден был пойти на такие меры, потому что иной возможности пообщаться нам вряд ли представилось бы.

— Кто… вы? — шепнула принцесса.

— Я — жупел всех времен и народов, — с горькой усмешкой произнес баритон, — неудачник, выставленный на посмешище жадными до власти колдунами и правителями, невинный, погребенный в небытие на десять веков за свою наивную веру в людей …

— Гаурдак?! — гвентянка почувствовала, как холодная волна ужаса окатила ее с ног до головы, заставляя дрожать коленки и руки уже не от холода.

— Да, это мое имя, —

грустно признал голос. — И, судя по всему, некий наш общий знакомый уже успел наговорить про меня с три короба, и даже догадываюсь, чего. Не удивлюсь, если мной у вас пугают детей.

— Н-нет, не пугают… — растерянно прошептала девушка. — Не везде… Кое-где уже не помнят.

Баритон меланхолично усмехнулся:

— Даже не знаю, что лучше: бесславие или забвение.

— Доброе имя! — внезапно выпалила принцесса, и сама испугалась собственной дерзости.

— Доброе имя — плод человеческой памяти, ваше высочество, — вздохнул баритон. — А что помнят о проигравшем? Только то, что расскажут победители.

— Зачем бы им было врать?! — потихоньку взяла себя в руки гвентянка и перешла в наступление.

— Чтобы оправдать свои действия, конечно, — словно забыв, что вопросы бывают не только экзистенциальные, с готовностью отозвался баритон. — Сложно придумать, наверное, какие грехи и пороки еще не навесил на меня ваш энергичный маг. Душитель младенцев? Ночной убийца? Прародитель лжецов? Сводящий с ума? Погубитель урожая? Похититель девственности?

— Пожиратель душ, — холодно подсказала принцесса.

— Даже так… — голос как будто растерялся. — Ну это уж слишком… даже для меня… Или даже для него?

— Зато правда, — высокомерно проговорила Эссельте и вскинула голову, давая понять, что разговор окончен.

— Судить, не зная правды — ах как это в духе людей… — невесело усмехнулся Гаурдак.

— И какая же у вас такая персональная правда, что отличается от правды Адалета и всех остальных? — обиженная обобщением за весь людской род, едко полюбопытствовала девушка.

— Очень простая, — словно не замечая ехидства, с готовностью отозвался баритон. — Я предлагаю людям всё, что они хотят — за совершено символическую плату, потому что бесплатного не бывает ничего, согласитесь, ваше высочество, а меня за это выставляют монстром.

— Символическую?! Душу у них высосать — это символическая плата?! — словно уличая завравшегося дурня, фыркнула гвентянка.

Баритон помычал страдальчески, точно от боли, и выдохнул:

— Ужас какой… Так вот что он про меня насочинял… — и, не давая собеседнице вклиниться с оправданиями или обличениями, торопливо заговорил: — Душа — это то, что делает человека человеком, отличая его, скажем, от коровы, семирука или обезьяны, но после смерти вещь ему абсолютно не нужная. Как, впрочем, и всё остальное. А исполнение желаний — при жизни, естественно — это то, что окрыляет его, наполняет радостью, счастьем и желанием жить…