"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21

Переяславцев Алексей

— Небось она лучше моих? Ну, это ты загнул, Сергей Василич. Я-то вижу. На тренажерах они навострились порядком. Да и в воздухе смотрятся тоже… того… недурно.

Коринженер демонстративно и очень шумно вздохнул.

— Эх, Пал Василич, тут политика, чтоб ей тринадцать раз перевернуться, да хвостом кверху, с вибрацией под сиденьем, с дымом в кабине… Осипенко женщина.

— А! — Лицо Рычагова озарилось догадкой. — Понял. Ну, положим, моя тоже… женска пола.

— Павел, сам знаешь, я против твоей Маши не имею ничего против. Ни на копейку. Но вспомни ее звание. И сравни звание Полины,

да прибавь уровень ее известности. Короче, Осипенковское слово весит куда больше. Так что, берешься организовать?

— Берусь поговорить. Надеюсь, они согласятся.

Рычагов и в самом деле был почти уверен, что пригласить Серова и Осипенко труда не составит. Но мысль о подвохе не покидала комбрига. Рычагов достаточно знал Александрова, чтобы пребывать в уверенности насчет хитрой ловушки, но недостаточно, чтобы разгадать ее заранее.

Прошел месяц. Полк прошел через тренировки "четыре на четыре" — оказалось, что на тренажере можно имитировать истребители Ки-27.

Те, кому достались И-180, задирали носы. Они, как правило, справлялись всухую. Гордость победителей несколько увядала, когда безжалостный инструктор с ласковой миной доводил до их сведения, что они-то вот уж почти два месяца отрабатывают пилотаж на поликарповском истребителе, а условные супостаты — почти полные нули в понимании чужой машины.

— …и не забывайте, товарищи курсанты, что вас учили противодействовать как раз этой модели. Вашим товарищам просто не хватило времени порезвиться на самолетах предполагаемого противника.

А на следующий день победители и побежденные менялись самолетами, и "мальчики для битья" обретали другие фамилии.

Но куда хуже были тренировки "восемь на ноль". Курилка пребывала в твердейшем убеждении, что Старый каким-то хитрым образом подыгрывает противнику. Справедливость требует отметить: коварный инструктор и вправду делал все, чтобы курсантам полеты медом не казались. Он ухитрялся замечать такое, что не углядел бы никто — кроме нечистой силы, понятно.

— …вы, курсант Иванченко, сбили бомбардировщик противника. Но при этом подставились под огонь его турельного пулемета, в результате получили четыре пробоины в фюзеляже, столько же в плоскостях и две в хвосте. Между тем ваш ведомый курсант Паксютов находился в гораздо лучшей позиции, как видно на экране. Вы вполне могли дать ему команду атаковать, а сами прикрыли бы…

— …вы доворачивали до точного нацеливания на кабину истребителя противника. Похвально, не спорю, летчик вашим огнем был убит. Но сбить могли бы и быстрее, для чего следовало использовать крупнокалиберные пулеметы. Они бы размочалили хвост, а без него, как вы, наверное, знаете, самолеты не летают. В результате последующую атаку противника снизу вы увидели в самый последний момент…

Не обходилось и без "потерь". В таких случаях разносы бывали куда жестче:

— …теперь расскажите всем нам, как это вы подставились.

— Товарищ инструктор, он ведь пошел на таран!

— Да ну, в самом деле? В таком случае вы недооценили противника, товарищ курсант, в результате не были готовы. Они и будут идти на таран. Для них погибнуть за их верховного правителя — наивысшее счастье. Смысл воинского служения. А для

вас всех, товарищи, этот смысл состоит в том, чтобы всемерно помогать противникам в их стремлении. И уж точно не препятствовать. Вы правильно решили, что у номера четырнадцатого кончились патроны. А о таране не вспомнили. Теперь будете помнить.

В один из не полностью забитых трудами дней в особом отделе полка раздался телефонный звонок.

— Иван Порфирьевич? Это Александров беспокоит. Можно зайти по делу? Когда? Ну, так через четверть часа буду.

Если начальник особого отдела лейтенант госбезопасности Моркин и был удивлен визитом, то никак этого не показал. Наоборот, он разыграл радушного хозяина и даже предложил чаю.

— Не до этого сейчас. Нужен твой совет… или даже помощь.

Лейтенант изобразил служебное рвение. Получилось вполне правдоподобно.

— Вот карта. Смотри, здесь взлетно-посадочная полоса. Моим воробушкам предстоит взлетать вот так, в этом направлении. Вот тут они перестраиваются в боевой порядок. Вот здесь, как видишь, улицы, и видеть строй может любой. А построение у нас не из простых. Не покажешь ли на карте, где лучше бы нам учебные бои разыгрывать?

— Боишься, что сфотографируют, Сергей Васильевич?

— Если этот любопытный человечек — авиатор хоть с малым опытом, то и фотографии не понадобятся. А если без него — то да, съемки нужны.

— Уж здесь-то снимать не будут, у нас народ бдительный, сам знаешь, этакого фотографа разом скрутят, — палец особиста ткнул на место, где на карте был изображен поселок.

— Вот тут ты и не прав, товарищ Моркин. Существуют маленькие фотоаппаратики, вот этакие, с мыльницу. Выхватил, с бедра щелкнул и назад в карман. Сам, правда, не видел, но описания читал.

— С таким да, оно имеется, — глубокомысленно заметил лейтенант ГБ. — Ну, а летчики, они могут над лесом свои кренделя заворачивать?

— Они-то могут, но нам желателен лес, где народу поменее.

Отдать должное Ивану Порфирьевичу: он думал недолго.

— Да хоть тут. Лесник там, правда, может появиться, а так-то дичи там, считай, нет. Грибам-ягодам не время. А вот тут не советую.

— Причины?

— А там официально рубка леса идет. И народ постоянно крутится вокруг, для себя пытается добыть. Пробовали запретить, так втихаря утаскивают.

Коринженер обратился вроде как к самому себе:

— Ну да… если взлетаем здесь, а перестраиваемся тут… тогда никто не видит…ну да… — и неожиданно продолжил громким, ясным голосом, — спасибо тебе, Иван Порфирьевич, помог ты нам.

— Да чего уж, — отвечал польщенный Моркин, — работаем, как можем. А этот фотоаппаратик — германский, поди?

— Будешь смеяться, Иван Порфирьевич: американцы для гражданских целей разработали. Но разведку противника дураками считать — это самому дураком надо быть. Наверняка могли догадаться до применения этой игрушечки, чтоб заглянуть, куда не надо.

С этого дня самолеты полка набирали высоту один за другим и лишь в отдалении от взлетной полосы перестраивались. Особист лишь один раз глянул на это и удовлетворенно хекнул. А Рославлев подумал, что вероятность неприятностей от особого отдела должна уменьшиться.