"Фантастика 2024-92". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
— Просто слышал от слуг, — выкрутился он.
Алексей Феофанович сгрузил подарки на стол, но ребенка на руки побоялся брать.
— Она такая маленькая. Упаси Творец, нечаянно вывихну что-нибудь, — проворчал он.
«Знакомо!» — про себя усмехнулся Семен. Он сам боялся нянчить Данилку, слишком маленьким и хрупким сын казался в его крепких руках.
После отъезда гостей хозяин дома пообедал и вышел во двор. Голова иногда кружилась, но тошнота, к счастью, не мучила.
Он еще разбирался в документах, оставшихся от бывшего хозяина тела, и, даже не зная, как вести домашнее
Семен пока не успел обследовать доставшееся ему поместье и хозяйство. Знал только по словам Прохора, что у него в собственности есть лес, где водятся кабаны и лоси. Именно на кабана барон Кротов и поехал охотиться в тот день, когда попал в такую жуткую ситуацию. Хотя, смотря для кого жуткую.
— Прохор! — позвал Семен управляющего.
— Чего изволите, барин?
— Помощь твоя нужна. Идем в кабинет.
В кабинете хозяин предложил Прохору сесть и начал разговор:
— Я просмотрел книгу доходов и расходов. Записи вроде верны, но смущает, что не знаю, откуда идут доходы.
— Так с оброка, хозяин. Деньгами редко кто отдает: ремесленников у нас мало. В основном в натуральной форме.
Семен прищурился, припоминая подобное из уроков истории. Он поинтересовался:
— А отработка барщины сколько?
— В прошлом году было пять дней: год тяжелым оказался, неурожайным. Мы как-то справились общими силами, хотя денег потратили больше, чем обычно, а вот у соседей семьями крестьяне умирали. Барон Щербин стал пить после смерти жены, так его и нашли зимой замерзшим на улице. Дочка одна осталась. Хорошо, совершеннолетняя, иначе назначили бы ей опекуна. А каким он окажется человеком, неизвестно.
— У тебя ведутся записи об отработке?
— Вот в этой книге, барин. Всего пятьсот душ.
— Пятьсот душ, а ремесленников нет, — проворчал Семен.
— В столярной мастерской, той, возле Марьинки, работают вольные, но к себе никого не подпускают. Не хотят делиться знаниями. В целом, это, конечно, правильно, ведь ремесло передается от отца к сыну, и никто чужому секретов раскрывать не станет.
— Садись, будем разбираться и искать выход.
Глава 22
Семен взял в привычку каждое утро, прежде чем выехать за пределы имения или засесть за бумаги в кабинете, заглядывать в детскую.
Физически девочка развивалась нормально и ела хорошо. Но, вспоминая о том, как часто болел Данилка, Семен боялся даже подумать, что будет делать, если дочь заболеет, ведь лекари в этом мире лечили лишь отварами трав, мазями и настойками. Поэтому он каждый день напоминал Василисе о тщательном уходе за ребенком.
Вначале женщина удивлялась такому вниманию к младенцу. Она считала нормальным, что отцы подходят к детям, когда те уже устойчиво стоят на ногах, и то на короткое время. Барин же своим поведением слишком отличался от остальных дворян.
«Аристократ же, что с них взять, они все чудаковатые, — думала кормилица, укладывая Катюшку спать. — Наш-то о дитя беспокоится,
Вот и сегодня Владислав Парамонович первым делом зашел к дочери. Затем спустился в столовую, а после завтрака велел Прохору запрягать карету, намереваясь проехаться по своим землям.
— Барин, а на лошадь садиться не будете? — удивился управляющий.
— Опасаюсь, Прохор. Вдруг закружится голова, и не смогу удержаться в седле, — ответил Семен, боясь признаться, что никогда не сидел верхом. И каким образом учиться, не вызывая подозрений, он не знал.
Карета медленно катилась по проселочной дороге, слева и справа лежали поля, вдали виднелся лес. Колосья ржи тянули зеленые ростки к солнцу, слегка покачиваясь на ветру, щебетали птицы, над головой пролетали разноцветные бабочки, жужжали шмели, снующие по своим важным делам, шелестели крыльями стрекозы. И, конечно же, все пространство было наполнено беспрерывным стрекотом кузнечиков. Ощущая себя частью природы, барон любовался прекрасным солнечным летним деньком, и на душе у него становилось легко и просто, а проблемы отходили в сторону.
Через полчаса они въехали в Марьинку, находящуюся ближе остальных деревень к усадьбе Кротовых. Именно о ней упоминал Прохор, когда речь зашла о вольнонаемных.
Дом ремесленника стоял на отшибе, на небольшом холме. Сбоку имелась пристройка, в нее вела отдельная дверь. Оттуда слышались глухие звуки ударов молотков по доскам. Недалеко от пристройки тлел костер, на горящих углях кипело варево, от которого неприятно пахло: нежный запах луговых цветов заглушала гадкая рыбная вонь. Возле костра маячил прыщавый юноша с едва-едва начавшим пробиваться над верхней губой и на подбородке пушком.
Увидев остановившуюся карету и выходящего оттуда барина, мальчишка почтительно поклонился и кликнул отца.
— Ну, чего орешь? — буркнул появившийся из пристройки крепкий светловолосый мужчина. Увидев подъехавшего барина, тоже склонился.
— Добрый день, — поздоровался Семен.
— Добро пожаловать, Владислав Парамонович. Какими судьбами? — поинтересовался столяр.
— Клей рыбный готовите?
— Да, батюшка, варим, — кивнул мастер. Они с сыном переглянулись. — Заказ получили, — пояснил, не понимая интереса хозяина к его труду.
— Скажи, Саврос, а много ли ты выручаешь за свои изделия? И какую мебель изготавливаешь? Я же правильно понял, что ты делаешь мебель?
— Правильно, Владислав Парамонович. Сборкой телег и саней тоже не брезгуем. Всего помаленьку, — насторожено ответил крестьянин.
— Не хочешь взять учеников?
— Нет, барин, — твердо сказал отец семейства. — У меня трое сыновей. Вот, старшенького, Димку, учу. Там и остальные подрастут.
— А я хочу тебе кое-что предложить. Только прежде скажи своему пацану, что клей сейчас переварится. Нельзя давать ему сильно кипеть.