"Фантастика 2024-93". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
А Стикс не сделал ни того, ни другого. Ему не понравилось то, что строили другие. Конкретно — все эти монархии с аристократиями, где общество разделено на две части — простецов и одаренных. Станислав Иванович Апрелов — так его звали на самом деле — желал всех людей сделать новусами. Завершить, так сказать, переход от одного вида к другому.
С моим собеседником они действительно были друзьями. Очень близкими, в одном клане изначально состояли. Но когда началось вторжение и функции захватили Африку, дорожки их разошлись. С тех пор Стикс борется за свои
Понятно, что маршал всего этого мне не разжевывал, но я сам, знаете ли, у истоков данного бардака стоял, так что сложил дважды два.
— Так это все-таки месть вам? — под конец его рассказа уточнил я.
— Очень в этом сомневаюсь. — покачал головой маршал. — Стас слишком умен, чтобы тратить время на подобные глупости. Скорее, он хотел получить Наташу, чтобы через нее диктовать мне свои условия.
— И что нам делать тогда? Если он на нас будет охотится?
Федор Михайлович вскинул бровь, как бы спрашивая — нам? В смысле, мне — маршалу империи, и тебе — ученику выпускного класса дворянского гимназия? Я выдержал его взгляд и даже едва заметно кивнул. Да, мол. Нам. Не забывай, старикан, твоя единственная дочка в моей Структуре. Ты сам этого хотел.
В гляделки мы играли недолго. Кузнецов улыбнулся, признавая мою правоту. Действительно, защитить Наташу он мог лишь двумя способами: заперев в неприступном бункере или доверяя мне.
— Ждать. — сказал он. — Стикс ударит снова. Скорее всего, на Играх. Там очень серьезные меры безопасности, снаружи их не вскрыть. Значит, ему придется действовать изнутри. Задействовать агентов, импровизировать, рисковать. На этом мы его и поймаем.
— Не боитесь за Наташу?
— Боюсь.
Чем мне нравился этот мужчина, он не корчил из себя взрослого, разговаривая со школотой. Другой бы попытался меня на место поставить, сказать что-нибудь, вроде: «А не охренел ли ты, Пичуга, так с маршалами разговаривать?»
— А чего тогда?..
— Он не оставит своих попыток. — пожал плечами старый новус. — Значит, с ним надо кончать. Радикально. Иначе мне и моей дочери придется все время жить в ожидании удара. А это не жизнь.
И мне разом все стало понятно. Что все Игры и создания Структуры стояли для Кузнецова на почетных втором и третьем местах. Собственно, он мне это буквально открытым текстом сказал.
Вот тебе и сильные мира сего! Новусы, живущие долго, и обладающие сверхечеловеческими возможностями. Обычные, в сущности, люди…
На том наша беседа и закончилась. Маршал ушел, а я остался в палате, размышляя о том, куда в очередной раз вляпался.
В этот раз лечили меня не в пример качественнее. Для начала — серия капельниц, после каждой из которых я буквально чувствовал, как моя рана становится все меньше. Затем физиопроцедуры, стимуляция мышц вокруг пулевого отверстия. Электричество, оказывается, здорово подстегивало регенерацию — кто б знал. И под конец — Наставник. Очень крутой, как мне сказали, пятой ступени. К подобным ему специалистам, опять же — слова медсестры —
Целителя в ведомственный госпиталь Комитета, а я опять именно туда попал, пригнали специально для меня. Полагаю, не обошлось без влияния маршала Кузнецова — все-таки спасителю дочери помогал. Но мне от его услуг все равно пришлось отказаться. Надо было видеть изумление на лицах больничного персонала. Похоже, в здравом уме на их памяти так еще никто не поступал.
Но у меня не было никакого желания знакомить Куклу с еще одним человеком. Объясняй потом ему, а следом еще и куче товарищей, что за девчонка живет у меня в голове. И почему это нормально.
Однако, и без помощи навороченного целителя, меня поставили на ноги меньше чем за сутки. Даже тросточкой не пришлось пользоваться, что меня малость расстроило. Я ведь уже представлял, как вхожу такой в школу, постукивая резной палкой по полу, и отвечая на вопросительные взгляды детворы улыбочкой, как у Брюса Уилиса.
В общем, время я тут провел с пользой. Не просто провалялся на больничной койке, но и команду на Игры зарегистрировал. Опять-таки, Кузнецов расстарался. Небось, наплел комиссии, что парень (я, то есть) по меньшей мере спас жизнь самому императору. Так что нужно пойти ему навстречу.
Чиновники прониклись, и организовали выездную комиссию по месту прохождения лечения. Привезли с собой даже счет, который я тут же отдал в оплату, и внесли в список участников команду-самовыдвиженца, под названием «Гуки».
Обычно-то участники берут название школы или вуза, от которого выступают. Ну, типа, «Тихорецкие Волки» или «Чистопрудные Коты». Но для моей банды такой путь был заказан, ведь мы не представляли учебное заведение. Поэтому пришлось напрячь фантазию, которая у меня очень хорошая, но при этом ужасно ленивая, и родить «Гуков».
Почему «гуков»? Ассоциативная цепочка у меня в голове выглядела безупречно. «Пшеками» называть отряд было бы глупо, это, считай, то же самое, что прийти к Ледящеву и сказать: «А слыхали, Сергей Сергеевич, про Чистильщика по имени Иван Польских? Ну вот, это я!»
Следом шел вариант — только не ржать! — с «чехами». Просто потому, что созвучно. Но потом мне показалось, что это тоже как-то близко к исходнику. Да и не патриотично как-то. Москва, Российская Империя, а мы — чехи. Не поймут, азиаты-с!
Но ведь чехи — это не только жители Чехии, но и вполне себе чеченцы. Так их называли в мое время, причем сам термин пришел с войны в 90-х, когда Россия воевала с маленькой гордой Ичкерией. Сам я название подхватил от своего дядьки, который в тех боевых действиях принимал участие.
Ну а дальше, от жаргонизма «чехи» несложно было прийти и к «гукам» — так американцы прозвали своих врагов во время Вьетнамской войны. Для меня в этой презрительной кличке скрывался и смысл, и даже некоторый символизм — плохо вооруженные, но отлично мотивированные партизаны, заставившие отступить одну из сильнейших армий того времени. Прям, как мы.