"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Козырнув, Шерхан направился выполнять приказ, а мы с лейтенантом пошли дальше, в кабинет военного коменданта.
Сидоров был на месте, он что-то нервно кричал в телефонную трубку.
«Слава Богу, хоть в городе телефонная связь действует, — подумал я, — нужно срочно дозвониться до штабов 10-й армии и 6-го мехкорпуса.»
— Капитан Сидоров!
Громким выкриком прервал я эту телефонную истерию:
— Почему на вокзале творится, чёрт знает, что? Где ваши службы, где, в конце концов, наряды, наводящие порядок среди гражданских? Там, в зале ожидания паника среди отпускников, а вы тут закрылись у себя в кабинете. Хорошо хоть водку не глушите для храбрости. Сейчас вставайте и идите к людям. Нужно будет объяснить, что началась война и следует подчиняться законам военного времени.
Сидоров, несомненно, меня узнал и, оправдывая своё поведение, заявил:
— Товарищ подполковник, а у меня нет никакого «красного пакета»! А когда я дозвонился до штаба 10-й армии, дежурный приказал не поддаваться провокациям и сохранять спокойствие, ожидая дальнейших распоряжений.
— Спокойствие! Скоро будет у тебя спокойствие как на кладбище. Немцы в следующий же налёт раздолбают твоё хозяйство под ноль. Самолёты люфтваффе и сейчас бы это сделали, но, на твоё счастье, на станции оказался эшелон с противотанкистами лейтенанта. Значит так, сейчас немедленно, по громкоговорящей связи передавайте приказ, чтобы все отпускники возвращались в свои части. Потом прикажите своим службам оказать помощь в разгрузке воинского эшелона, стоящего на запасных путях. Мобилизуйте весь грузовой автотранспорт, имеющийся на станции, и доложите мне о результатах. Автобусы и легковые автомобили тоже забирайте, ими будете развозить отпускников — тех, чьи части расположены за городом. Зенитчиков предупредите, чтобы при следующем налёте немецкой авиации немедленно открывали огонь на поражение. Приказ ясен?
— Но, товарищ подполковник!..
— Всё, капитан, дискутировать будем в другом месте и в другое время. На такие действия у меня есть приказ генерала армии Жукова. Ясно?
— Так точно, товарищ подполковник. Но свободный транспорт может быть только у зенитчиков, а их часть входит в Белостокскую бригаду ПВО и мне не подчиняется. Все деповские грузовики, как мне только что доложили, пострадали от бомбардировки. Бомба попала точно в гараж, имеются жертвы.
— У зенитчиков заберёшь половину грузовиков и направишь их к разгружающемуся эшелону. Сошлёшься на меня и приказ начальника Генштаба Жукова. Скажешь, что берём их временно, чтобы перебросить противотанкистов на направление главного удара немцев. Думаю, они люди умные, особо упираться не будут, а то самим придётся отражать танковые атаки.
Сидоров попытался ещё что-то сказать, но я его прервал, заявив:
— Всё, капитан, вопрос ясен, ты лучше, давай, соедини меня со штабом 10-й армии, а сам иди с лейтенантом, займись делом.
Капитан вызвал штаб и передал трубку мне. Потом поднялся, подошёл к Симонову и о чем-то тихо стал с ним говорить. Но они никуда не вышли, а остались ожидать итогов моей беседы со штабом 10-й армии. Капитан явно перестраховывался и ожидал, что после телефонного разговора с армейским командованием, я отменю свои приказания. Но ждал он зря, я смог переговорить только с дежурным. Назвав кодовое слово, я выяснил, что по армии в 2:10 была объявлена боевая тревога, и штаб эвакуирован ещё до начала воздушных бомбардировок. Благодаря этому, несмотря на большие разрушения, жертв удалось избежать.
Получив эту информацию, я ощутил огромное облегчение. Значит, мои усилия были не напрасны, не знаю кто, железнодорожники или лётчики, но они заранее довели до штаба сведения о начале вторжения немцев. Значит, управление войсками не будет потеряно, и 10-я армия ещё покажет, на что она способна. Дежурный доложил, что эвакуация осуществлялась по плану С, а я знал, что по этому плану штаб 10-й армии перебирается в полевой лагерь в лесу у Старосельцев. Одновременно с объявлением тревоги, рассылаются делегаты связи по всем боевым соединениям.
После разговора с оставленным в Белостоке дежурным, я назвал телефонистке номер штаба 6-го мехкорпуса, который хорошо запомнил. Но там никто не отвечал.
Настроение у меня, впервые за последние сутки, несколько поднялось. Наверно поэтому, я не сделал никакого внушения Сидорову за его промедление в исполнение моих распоряжений. Просто, опустив трубку, встал, повернулся к стоявшим командирам и не очень строгим голосом произнёс:
— Ну что, капитан, ты ещё здесь? Думаешь, немцы будут ждать, пока ты перейдёшь на военные рельсы. Вон, даже такая махина, как штаб армии уже передислоцировалась, а ты всё ещё чешешь свою мирную задницу. Быстро, капитан, быстро — выполнять полученный приказ!
Сказав это, я и сам стремительно направился к выходу из этой каменной ловушки. Сейчас я больше всего боялся оказаться блокированном в этом здании. В любую минуту немецкие самолёты могли появиться вновь над станцией. И теперь, после полученного щелчка, они вряд ли будут бомбардировать расчётливо и прицельно, тем более, под зенитным огнём. Сравняют тут всё с землёй, и всё. Нет, нужно было пользоваться тем, что со станцией у них получился облом. Эскадрильи, которая должна была разнести станцию, уже нет, и теперь только вопрос времени, когда они перенаправят другие самолёты на выполнение проваленной ранее задачи. Оставалось только надеяться, что самолётов у них не так уж и много, и все они закреплены за определёнными целями. А, чтобы перепланировать силы, им понадобится какое-то время.
То, что появление второй волны бомбардировщиков задерживалось, вселяло в меня определённую надежду, что люфтваффе завязло в воздушных боях с истребителями 9-й авиадивизии. А это значит, что Черных поднял свои самолёты в воздух, и сейчас его «соколы», как могут, пытаются остановить стаи стервятников. Конечно, опыта у немецких лётчиков не занимать, что и показал увиденный мной воздушный бой, когда четвёрка мессершмиттов, правда, ценой повреждения трёх своих самолётов, сбила звено наших МиГов. Но у наших истребителей имеется зенитная поддержка, и это, может быть, хоть как-то уравновесит силы. В критической ситуации, как в этом бою, можно спрятаться и за огонь, ведущийся с земли. Всё это опыт, чёрт его возьми, и его придётся получать ценой крови своих братьев.
По памяти, вынесённой из прошлой реальности, я знал, какой урон нанесла немецкая авиация. Люфтваффе была одной из основных составляющих, позволивших немцам завоевать СССР. Понимая это, я и старался, как мог, воздействовать на единственного командира воздушного соединения Красной Армии, который был мне доступен. Исподволь я внушал ему мысль, что аэродромы, на которых располагались фронтовые самолёты нужно разместить подальше от границы. Он, конечно, серьёзно воспринимал мои слова, но сделать особенно ничего не мог. Приходилось пользоваться старыми, построенными ещё поляками взлётными полосами. Местность, испещрённая многочисленными речушками, не позволяла строить новые аэродромы там, где это было выгодно для обороны. Но всё-таки, как я с облегчением узнал, два запасных полевых аэродрома было оборудовано. Правда, они могли действовать только в летнее время, и то, если оно будет сухим, а нынешнее лето как раз таким и было. И, наверное, где-то и под моим воздействием, ещё три недели назад генерал Черных распорядился завезти на эти аэродромы запасы горючего, запчастей и необходимые боеприпасы. Инфраструктура для принятия самолётов там уже имелась.
Когда генерал Черных принял решение об объявлении боевой тревоги и поднятии в 3:30 всех истребителей в воздух, он мне сообщил, что самолёты после выполнения боевой задачи будут возвращаться на новые аэродромы. Конечно, ведь базовые располагались слишком близко к границе. Например, аэродром Турново, где базировалось более ста самолётов, в том числе 52 МиГ-3, находился всего в 12 километрах от границы. И до его взлётных полос немцы могли достать даже артиллерией. Два других, крупных, всепогодных аэродрома располагались так же недалеко от госграницы: Долубево с его 77 самолётами, в т. ч. 56 единиц МиГ-3 — в 22 километрах; Высокое-Мазовец, где базировалось 99 самолётов, в т. ч. 70 Миг-3 — в 39 километрах от изготовившихся к прыжку немцев.