"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26

Шнейдер Наталья

После этих слов немецкий полковник опять замолчал, думая, что же ему дальше рассказать русскому генералу. А я, не выдержав пустопорожнего времяпрепровождения, сам спросил:

– Так что же, ценность этой трубки заключается только в том, что она принадлежала вашему герою Роммелю?

– Конечно нет! Трубка и сама по себе очень дорогая вещь. Вот видите на ней три вкрапления?

Немец протянул вынутую из футляра трубку мне. Я с интересом исследовал её поверхность, особенно три чужеродных структуре древесины вкрапления (зрение позволило обнаружить на мундштуке трубки серийный номер, пальцы рук качество шлифовки). Но этот осмотр не дал мне ясности – чем же так ценна эта трубка. Пришлось ещё раз спросить пленного:

– Ну и что обозначают эти вкрапления? Что этой трубкой могут пользоваться только короли?

– Да, примерно это они и обозначают. Ведь для того чтобы изготовить эту трубку, было убито три половозрелых слона, срублено несколько очень редких видов деревьев в Африке и более сотни аборигенов,

рискуя жизнями, ныряли на большую глубину, чтобы добыть раковину, из моллюска которой изготавливался специальный лак для покрытия уникального изделия. Английская фирма, которая изготавливает эти трубки, гарантирует, что остатки деревьев, из которых изготовлен наборный мундштук, будут уничтожены, то же самое касается и слонов. Из громадных бивней каждого слона будет выпилена только одна небольшая вставка в мундштук.

– Ничего себе буржуины развлекаются! – только и смог вымолвить я.

Слов не было, внутри разрасталась буря ярости. От греха подальше приказал увести пленного, а то мог спокойно пристрелить этого пособника гнусных выродков капиталистического строя. Потом долго не мог успокоиться, представляя себе, с каким бы удовольствием разложил владельцев таких трубок на пути слоновьего стада, а потом их израненные тела развесил на реликтовых деревьях Африки, чтобы подкормить голодных птиц и термитов. Но саму трубку я не сжёг, как первоначально хотел сделать – оставил, чтобы она напоминала, куда заводят амбиции и вседозволенность далеко не глупых и энергичных людей. Дай им волю, они всю планету превратят в помойку, а сами будут сидеть довольные на груде костей и курить из подобной трубки. При этом искренне считать, что жизнь удалась – весь мир под ними.

Вот что я успел вспомнить, пока наблюдал за кружащимися над Хорощем «мессершмиттами». Все эти воспоминания скомкались, когда из одного из пролетающих самолёта вывалился какой-то предмет. Когда над ним раскрылся небольшой парашют, мне стала ясна причина появления краснозвёздных «мессершмиттов» над Хорощем. Сам же просил Черных послать самолёт, чтобы лётчик проверил нашу маскировку с воздуха. Данные наблюдений пилота просил скинуть вымпелом на привокзальной площади города, для того чтобы оперативно принять меры, если будут выявлены нарушения маскировки. Вот Черных и исполнил распоряжение, а появившиеся самолёты, в дополнение к инспекторской, выполнили и психологическую задачу. Напомнили людям об угрозе с воздуха. Кроме этого, пролёт «мессершмиттов» показал хорошую выучку наших ПВОшников. Ни один расчёт не открыл огонь по чужим силуэтам самолётов. То есть инстинкты, зиждущиеся на панике, отступили перед воинской выучкой и полученным приказом по «мессершмиттам» с красными звёздами огонь ни в коем случае не открывать.

Парашют с вымпелом помог мне окончательно собраться, продумать, где лучше разместить собравшуюся на привокзальной площади технику. И я уже осмысленно начал отдавать распоряжения собравшимся вокруг меня командирам. Но перед этим, обращаясь к Шерхану, приказал:

– Старший сержант, бери всю свою команду и найдите сброшенный с самолета вымпел. Не раскрывая контейнер, срочно доставить его мне.

После этих слов начал разбираться с командирами подразделений и колонн. Все подразделения и отдельные грузовики, сведённые в колонны, в общем-то, были уже расписаны по соединениям и службам корпуса и ожидали только бумаг из штаба и отмашки командования. Вот я и дал эту отмашку, приказав бумаги ожидать не всем кагалом, а выделить одного посыльного, который пусть ожидает документы непосредственно в вагоне той службы, которая их готовит. И пригрозил, что через полчаса пройдусь по штабному эшелону и посмотрю, какая служба у нас является пристанищем бюрократов. А лекарство от бюрократических замашек только одно – непосредственное участие в боях с фашистами в рядах передового батальона, ну если попадётся не очень большой бюрократ, то полка.

Под смешки, раздавшиеся после моих последних слов, толпа начала рассасываться. А вскоре с площади начали разъезжаться и грузовики. Последними с площади тронулись два «опеля». Капитан Лыков принял пополнение и теперь передислоцировал свою новую службу в лесополосу, рядом с бывшей тюрьмой. Именно в её здании располагалась наша гауптвахта и был штаб польских добровольцев. Площадь опустела, только единственный грузовик сиротливо стоял на этой, теперь ставшей большой, привокзальной площади. Естественно, это был «хеншель». Свою машину я решил не прятать под деревьями в лесополосе, во-первых, собирался вскоре направиться в 4-ю танковую дивизию, а во-вторых, думал, что одинокая машина на площади вряд ли привлечет внимание немецких лётчиков. Всё-таки это не лимузин, а всего лишь грузовик, да к тому же явно стоящий пустой. Психология, мля, а в мыслях немцев, я думаю, разбирался хорошо.

Закончив с делами на привокзальной площади, начал просматривать послание, принесённое Шерханом, которое сбросил самолёт 9-й САД. Ничего хорошего там не было, сплошные минусы, которые допускали в маскировке мои подразделения. Какие тут к чёрту вопросы, которые собирался решать с Бульбой, нужно было срочно вставлять фитили командирам подразделений, чтобы немедленно наводили порядок с маскировкой от наблюдения с воздуха. Для этого требовалось опять идти в радиоузел

бронепоезда, а не терять время на поиски Бульбы. Поэтому пришлось изменить своё желание хоть немного размять кости и подышать свежим воздухом и снова планировать забираться в прокалённую солнцем, душную железную коробку. Но такова судьба командарма, и я был готов хоть сутки напролёт сидеть в железном ящике при тридцатиградусной жаре, лишь бы мои ребята надрали хвост этим долбаным арийцам. Готов я-то был готов, но с завистью наблюдал за Шерханом, который, держась теневой стороны, направился к эшелонам службы снабжения, чтобы найти Бульбу и передать мой приказ – явиться в штаб, в свой отдел и там ожидать командарма Черкасова, чтобы доложить об обеспеченности соединений необходимым для наступления боезапасом и топливом.

Глава 12

И опять бронепоезд, до боли знакомый броневагон, где располагался радиоузел. И снова разговоры, понукания и крики с угрозами, которые исторгались из меня уже автоматически – только установим связь с подразделением, нарушение маскировки которого зафиксировал самолёт Черных, как я сразу же на повышенных тонах начинал снимать стружку с командира. Утомительное это занятие поддерживать порядок и неукоснительное выполнение всех распоряжений и норм. Умные же люди занимали командные должности, не салаги какие-нибудь, которые пришли в армию по партийной разнарядке пару месяцев назад. Такие либо уже погибли, либо неизвестно куда пропали – я допускал, что, возможно, и дезертировали. То есть, в силу естественного отбора, на командирских должностях остались самые опытные, осторожные и мужественные люди либо явные везунчики. Казалось бы, опыт службы в РККА воспитывает в командирах профессионализм, но сплошь и рядом допускалась халтура, ненужная бравада и надежда на авось. Особенно меня злило пренебрежение некоторых командиров к немцам (слава богу, таких идиотов было немного). Эти везучие шапкозакидатели участвовали только в тех боях, где нам явно везло. На основании этого своего опыта и предвоенной идеологии шапкозакидательства они считали, что воюют с кучкой нациков, одуревших от баварского пива, и стоит только проявить пролетарский характер, как мы погоним эту шушеру обратно в их мюнхенские пивные. Прокатить бы этих идиотов по автодороге Волковыск – Слоним, сразу мозгов бы прибавилось и гонор бы исчез.

Но как бы то ни было, приходилось воздействовать на гонор одних, фатализм других и разгильдяйство третьих авторитетом командарма, криками, матом, а иногда и угрозами снять с должности и отдать под трибунал. Было невероятно тяжело, уважая этих командиров, распинать их как мальчишек, душой понимая, что ты сам такой же. Ведь такое поведение это наша национальная черта – пофигизм, надежда, что всё срастётся и так. Недосуг заниматься мелочами, когда впереди светит великая цель, на которую и обращено всё внимание. Я понимал, что всю эту национальную безалаберность можно было изжить только ежедневными тренировками, доведением своих действий до автоматизма. Но, к сожалению, как это обычно у нас и бывает, не хватило времени, чтобы привить людям такие инстинкты. А теперь остаётся уповать только на естественный отбор – сама война внедрит такие инстинкты в характер командиров. Пока ещё не внедрила, если допускаем такие ляпы. Вот я и видел свою задачу как командарма избежать или свести к минимуму этот долбаный естественный отбор. Сберечь для России жизни, пусть и безалаберных, но смелых и деятельных людей. Если сбережёшь сейчас, то опыт придёт, и через пару месяцев из этих желторотых птенцов вырастут такие петухи, что надерут задницу любой фашистской сволочи.

Все эти мысли пришли в голову, конечно, после сеансов связи, а во время общения с командирами подразделений я рвал и метал, раздавал пилюли налево и направо, одним словом, командарм рассвирепел. Досталось даже моему боевому брату, командиру 4-й танковой дивизии, полковнику Вихреву. Ещё бы не достаться, если с воздуха было видно, где дивизия сосредоточила свои ударные танковые подразделения. Самих танков, конечно, не было видно, но колеи, пробитые ими в лесу, с воздуха просматривались отлично. Да получи я такие данные за день до удара противника, однозначно устроил бы баню наступающим русским. Сил у немцев для этого вполне достаточно. Это же не устраивать по всему фронту эшелонированную оборону, а просто перебросить самоходки и зенитные 88-мм орудия на угрожающее направление, которое выявила авиаразведка. Для немцев это будет не так уж и трудно, а для нас будет означать полный провал. Стоит корпусу завязнуть в позиционных боях, как командование вермахта прозреет и поймёт, какую плюху могут получить. Тут же начнутся массированные бомбардировки, а затем подтянут резервы и, естественно, нас раздавят. Слишком силы и опыт (качество) бойцов несопоставимы. Пока нам везёт в том, что немцы даже и не думают, что русские способны на самоорганизацию и какие-то осмысленные действия. Не по военной науке это – по ней мы разбиты и просто обязаны пытаться вырваться из котла. Поэтому и авиацией они нас особо не достают. Раздолбили действующие аэродромы Черных и на этом сегодня успокоились. На других направлениях задач выше крыши. Так что низкая активность люфтваффе была мне понятна, но это не отменяло всех возможных мер по маскировке от наблюдения с воздуха. Хотелось верить, что мои выволочки командирам подразделений будут способствовать этому.