"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– А я что, против? Я только за! И присоединяюсь к мысли думцев о том, что скомпрометированному Николаю II нужно отречься в пользу своего брата Михаила Александровича. В лихую годину Николай II не тянет такую ношу. Может быть, и ты ее не потянешь – не знаю. Но в любом случае для страны будет лучше. При самом хреновом правлении, в первый год после коронации, народ не будет особо возмущаться, даст возможность новому правителю проявить себя. А значит, революций в 1917 году не будет, а потом война кончится. Станет легче, можно будет начинать распускать солдат по домам. А самых буйных направить на сбор репараций с проигравшей стороны. Да и в проливах нужно будет наводить порядок. А после победы проливы, включая и Стамбул, однозначно отойдут к России. Освобождение Царьграда даст такую фору царю, что можно будет не беспокоиться о своей легитимности и популярности. Вот тогда и сможешь наслаждаться жизнью аристократа. Я лично тогда готов тебя опахалом
– Ха-ха-ха, да только ради такой картинки стоит стать царем! А если серьезно, Кац, не тяну я на царя. Воспитание не то, да и образ мыслей не соответствует самодержцу. Хватит уламывать, искуситель! А то жена об этом мечтает, друг уговаривает, черт знает что получается! Хотя бы ты будь мудрым человеком. Я в ставку выезжаю, где буду встречаться с Николаем II, а ты тут настраиваешь меня на его отречение. Не согласен я занять его место. Наоборот, буду всячески уговаривать брата выбросить такие пораженческие мысли из головы. Пусть Николай II, как я знаю из истории, и слабый царь, но все равно знает и умеет гораздо больше, чем я. И правильно, что Николай II не питает никаких иллюзий насчет государственных способностей младшего брата. Николай Николаевич рассказывал мне, что когда в 1900 году в Крыму Ники заболел тяжелой формой брюшного тифа, а его здоровье внушало большие опасения, то царедворцы предложили пригласить Михаила «для замещения Его Величества на время болезни». На что царь ответил: «Нет-нет. Миша только напутает в делах. Он такой легковерный». И, в общем-то, я согласен, что доверить мне управление такой махиной, как Россия, слишком безответственно.
– Да больше слушай такого интригана, как великий князь Николай Николаевич. Сам же говорил, что его прозвали «Лукавый». Вот мне знающие люди говорили нечто иное. Что даже всесильный министр финансов Витте, кстати, преподававший Михаилу Александровичу курс экономики, чрезвычайно высоко отзывался о его способностях. Примерно такое же мнение имел о великом князе и германский кайзер Вильгельм II. После того как в 1902 году Михаил гостил у него в Берлине, император написал Марии Федоровне восторженное письмо, в котором восхищался ее сыном.
– Да ты, Кац, как я посмотрю – лизоблюд. Выискиваешь только хорошие высказывания о своем боссе.
– Хочешь негатива? Всегда пожалуйста, вот что я прочел в аналитическом отчете Бунда о семье Романовых. Твоя мать Мария Федоровна разделяла точку зрения Николая II, считая Михаила легковерным и легкомысленным. Такое впечатление у нее усилилось после поездки Михаила в Англию на похороны королевы Виктории в 1901 году, которые он умудрился прозевать, увлекшись прогулкой по Лондону. И заметь, основываясь именно на этих сведениях, бундовцы будут решать, в какой мере им стоит доверять предложениям, исходящим от великого князя Михаила Александровича. Я, конечно, постарался смягчить эти сведения – заявив, что таким ты был до 1905 года. А сейчас великий князь совершенно другой – ответственный и серьезный человек. Что подтверждается службой в армии и успешным командованием таким непростым соединением, как «Дикая» дивизия. И как мне кажется, я их убедил в твоей серьезности и ответственности.
– Интересно, а что они там о великом князе Николай Николаевиче написали – как его оценивают?
– О нем информации больше, чем о тебе. Мне запомнилось мнение о нем Витте. Он негативно оценивает великого князя Николая Николаевича, называя его «тронутым» человеком, с «зайчиком в голове». А генерал Мосолов написал своему бывшему сослуживцу в письме, которое сумел скопировать член Бунда, о «крайне узком кругозоре и весьма не возвышенной душе» великого князя. И о военных талантах Николая Николаевича, проявленных в бытность, когда он был главнокомандующим, в этом отчете сказано негативно. Например, священник Георгий Шавельский рассказал одному из членов Бунда о поведении великого князя в тяжелые дни весны-лета 1915 года: «Ко мне в купе быстро вошел великий князь Петр Николаевич. “Брат вас зовет”, – тревожно сказал он… Я тотчас пошел за ним. Мы вошли в спальню великого князя Николая Николаевича. Великий князь полулежал на кровати, спустивши ноги на пол, а голову уткнувши в подушки, и весь вздрагивал. Услышавши мои слова: “Ваше высочество, что с вами?” – он поднял голову. По лицу его текли слезы. “Батюшка, ужас! – воскликнул он. – Ковно отдано без бою… Комендант бросил крепость и куда-то уехал… крепостные войска бежали… армия отступает… При таком положении что можно дальше сделать?! Ужас, ужас!..” И слезы еще сильнее полились у него».
– Хм… просто Моссад какой-то, а не Бунд, являющийся всего лишь общественной организацией. Уже аналитические отчеты строчат. Небось, о революционерах знают больше охранного отделения жандармерии. Ты там, Кац, разнюхай все по этому вопросу. Думаю, с тобой они поделятся этой информацией. Не зря же слили негатив на твоего непосредственного начальника. Значит, почувствовали родственную душу и хотят дружить с секретарем великого
Я хохотнул и добавил:
– Посмотрю, как у тебя получится махать опахалом!
После этого снова начал смеяться. Это оказалось заразным, и Кац меня поддержал. Истерический хохот продолжался недолго и сослужил хорошую службу – вся муть о коварных замыслах продвинуть меня в самодержцы слетела, голова очистилась от ненужных мыслей, и я уже смог спокойно обсудить планируемое посещение ставки.
Казалось бы, мы этот вопрос обговаривали много раз и уже наметили линию поведения великого князя во время посещения Ставки. Но Кац каждый раз генерировал какие-нибудь новые предложения и добывал неизвестную мне информацию. Вот и сейчас, роясь в наваленных на письменный стол бумагах, как бы между делом заявил:
– Слушай, Михась, ты там будь настороже, общаясь с начальником штаба Ставки верховного главнокомандующего Алексеевым.
– А что с ним не так? В моей долговременной памяти отложилось, что это весьма приятный человек. Порядочный и высокопрофессиональный. После того как Николай II занял пост главнокомандующего, генерал Алексеев фактически руководил всеми военными операциями.
– А вот в аналитической записке, предоставленной мне Абрамовичем, сказано о принадлежности Алексеева к некоей «военной» масонской ложе. Еще я вспомнил, что когда учился в универе, как-то посетил лекцию на истфаке, которая была посвящена истории революций 1917 года в России. Лектор там сказал, что во время февральских событий 1917 года председатель Государственной думы Родзянко – один из организаторов антимонархического заговора – перед опасностью роста революционных беспорядков в столице и возникновением самочинных структур советской власти обратился к Алексееву с просьбой склонить царя отречься от престола. Генерал Алексеев поддержал Родзянко и разослал циркулярную депешу главнокомандующим фронтами, в которой, фактически обманывая их, в начале телеграммы от себя, дабы настроить адресатов на нужный лад, добавляет фразу: «Упорство же государя способно лишь вызвать кровопролитие». То есть получается, что именно Алексеев был главным виновником решения Николая II отречься от престола. Ведь Николай II до последнего момента не хотел это делать и запросил командующих фронтами о целесообразности этого шага, и все они поддержали идею об отречении императора. А еще на этой лекции говорилось о роли командующего Северо-Западного фронта генерала Рузкого в решении Николая II отречься от престола. Он все сделал для этого. Чтобы получить этот результат, Алексеевым и Рузским была проведена целая спецоперация.
– Ну-ка, давай поподробней расскажи, что ты знаешь об отречении Николая II. Может быть, эти сведения мне помогут уговорить брата остаться на престоле.
– Тогда слушай, что рассказывал об этом лектор, а потом то, что я прочитал в материалах Бунда о генерале Рузском. «1 марта в Псков, где располагался штаб Северного фронта, прибыл Николай II, направлявшийся из бурлившего Петрограда в ставку, в Могилев. На перроне голубой поезд с золотыми орлами никто не встречал, после некоторого времени появился командующий фронтом, проследовавший в вагон царя. Именно с уст Рузского утром 2 марта Николай II услышал прямое предложение отречься от престола. В этот же день генерал сообщил царю результаты телеграфного опроса Алексеевым командующих русскими армиями и флотами: все были за отречение, лишь Колчак, командующий Черноморским флотом, воздержался. Около 12 часов ночи на 3 марта государь вручил Рузскому и прибывшим делегатам Комитета Государственной Думы два экземпляра манифеста о своем отречении в пользу брата Михаила». Заметь, что депутаты Думы, Гучков и Шульгин, как будто зная, что царь отречется, уже в 19–00 были в Пскове. Наверняка они принимали участие в этой спецоперации по отречению Николая II. И Псков был выбран не случайно, там все подчинялись Рузскому, и если бы Николай II уперся, то верных частей он там бы не нашел. А генерал Рузский был хоть и монархист, но в то же время активный масон.
– Кац, ты что-то зациклился на масонах!
– Это не я, это в материалах Бунда, или, перефразируя тебя, «бундовского Моссада», так написано. А что касается генерала Рузского, то там его личность изображена в негативных красках. Вот, например, один из абзацев, который я запомнил. «Хитрый, себе на уме, мало доброжелательный, с очень большим самомнением, – такую нелестную характеристику оставил однокурсник Рузского генерал Август Адариди. – К старшим он относился подобострастно, к младшим – высокомерно, при этом уклонялся от исполнения большей части поручений, ссылаясь на состояние своего здоровья».