"Фантастика 2025-122". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
…С пузырчаткой он познакомился в первый же день в имении. Его купили на торгах. Он очень уж долго и не стоял в шеренге, даже и оглядеться толком не успел. Краснолицый беловолосый мужчина ткнул пальцем в его грудь, осматривать не стал, заплатил, не торгуясь, и вот он уже, на ходу натягивая рубашку, спешит за новым хозяином. Потом тряска в тесном тёмном кузове крытого грузовика, а не в обычном фургоне-перевозке, среди каких-то бочек и ящиков, и приковали его неловко. Он ещё ничего не понимал. Его только удивило такое пренебрежение к телу спальника.
В имение приехали, когда
Он лежал, скорчившись на полу, его пинали, волокли куда-то за волосы… Потом велели раздеться. Он так и не понимал ничего и привычно повиновался. Он умел раздеваться быстро, но его всё равно били. И вот он уже лежит на полу, на спине, как и велели, с закинутыми за голову руками, а на его лодыжках и запястьях застёгивают кандалы. Но за что?
За что?! Лязгнули замки, ещё странный звук, и провисавшие до этого цепи рывком растянули его так, что хрустнули суставы, и боль захлестнула его. И он остался один, в темноте. И не сразу ощутил, какой это странный пол. Потом он будет не раз мыть его, оттирая шипастые плитки от засохшей крови, мочи, кала и следов рвоты. И всякий раз будет заново удивляться и шипам, таким маленьким, даже не страшным, когда смотришь на них сверху, и тому, что кто-то смог до такого додуматься, чтобы вот так, без побоев, чтоб самим белякам, значит, руками не махать… А тогда, той страшной ночью, извиваясь в безнадёжных попытках лечь поудобнее, пока не понял, что так и задумано, что каждое движение – лишняя боль, тогда впервые он ощутил ту холодную бессильную ненависть, какой раньше никогда не знал…
…Алиса прибежала на кухню и дёрнула Женю за фартук.
– Чего тебе? – нехотя оторвалась от плиты Женя.
– Мам, он так хрипит. Мне страшно.
– Сейчас!
Женя бросила ложку и побежала в комнату. Вон что, голова скатилась с подушки, и весь он как-то перекрутился. Примочки все свалились.
– Сейчас-сейчас.
Какой же он горячий и бредит, что ли. Она заново уложила его, сменила примочки. Он приоткрыл левый глаз и словно пришёл в себя, зашевелил губами.
– Чего тебе? Пить? – Женя склонилась над ним, почти легла ухом на его рот, и не так расслышала, как догадалась. Ох, чёрт, как же она об этом сразу не подумала.
Женя досадливо прикусила губу. Куда бы Алиску деть?
– Алиска! Сядь к окну и смотри на улицу. И не оборачивайся, пока не скажу.
Алиса явно не торопилась с исполнением, и Жене пришлось прибегнуть к физическим мерам.
– Вот так! И сиди смирно!
Алиса надулась, но честно уставилась на неровное от текущих по нему струек стекло.
Женя вернулась к кровати, откинула одеяло. Так, примочки пока снимем. Левую руку на себя.
– Ну, вставай. Ничего-ничего, я держу.
А она-то ещё считала комнату маленькой, а когда тащишь на себе
Женя довела его до закутка в кухне, приспособленного ею под уборную, но оставить одного не рискнула. «Худо станет, не до срама будет», – мамина фраза и сейчас сработала. Какой уж тут срам, он же на ногах не стоит.
Может, ей и показалось, но обратно он шёл легче и не упал как вчера, а сел на кровать, а там уж она помогла, уложила и накрыла одеялом.
– Ну, вот и хорошо. Сейчас примочки положу и всё.
Он шевельнул губами, и она опять склонилась над ним. Что? Что он теперь говорит?
– Джен-ньия, – два коротких выдоха ошеломили её, а он помолчал и опять в два приёма по-русски: – Ми-лайа.
Женя потрясённо выпрямилась. Значит… значит, он всё-таки узнал её.
– Узнал? – повторила она вслух.
У него дрогнул в кивке подбородок.
– Нет-нет, молчи, – заторопилась Женя. – Я тоже тебя сразу узнала. Ты спи себе, спи.
Он послушно закрыл глаз. Женя отошла к столу, где в миске с холодной водой плавали тряпочки, отжала одну и вернулась к нему. Да, она сказала правду, она и в самом деле узнала его, но как это у неё получилось? Сейчас он никак, ну никак не похож на того, красивого, с плутовской мальчишеской улыбкой… И всё-таки это он. В самом деле, он.
– Мне ещё долго так сидеть? – голос Алисы звенел от сдерживаемых слёз.
– Всё, можешь обернуться.
Женя положила примочку ему на глаз, и он вздрогнул от прикосновения. Подошла Алиса, вызывающе выпятив подбородок.
– А я всё равно всё видела!
– Видела так видела, – отмахнулась Женя.
Она вдруг почувствовала себя смертельно усталой.
– Джен! Джен! – позвали её с улицы.
Женя быстро подошла к окну, приоткрыла створку.
– Миссис Маури? Доброе утро. Что случилось?
– Спуститесь, Джен, я не могу кричать.
– Конечно-конечно, миссис Маури, я сейчас спущусь.
Миссис Маури не злая, пожалуй, лучше всех здесь относится и к ней, и к Алисе. Не нужно её обижать.
Женя захлопнула окно, быстро набросила плащ поверх халатика и побежала вниз.
Элма Маури ждала её у крыльца. Обычно, она любой разговор начинала с жалоб на годы и больные ноги, что должно было оправдать её нежелание зайти в дом. И Женя была ей благодарна за это: многие подчеркивали расовую недостоверность Алисы и свою законопослушность, – а Элма Маури достаточно смела, чтобы дружески относиться к Жене, и достаточно умна, чтобы не переходить границы приличий и никого не обижать. Но сегодня она огорошила Женю.
– Где девочка?
– Дома, – растерянно ответила Женя.
– Хорошо, – явно облегчённо вздохнула Элма. – И не выпускайте, пусть сидит дома.
– Да, но что случилось?
– Клетка пуста!
Женя растерялась и не знала, что сказать, но её растерянность приняли за испуг.
– Да-да. Они сбежали! Представьте, Джен, их выпустили!
– Как?!
– Открыли дверь и выпустили. Кто-то выломал замок.
Этого Женя никак не ожидала. Замок?! Но кто?!
– Но кто?! – вскрикнула Женя и уже спокойно повторила. – Кто это мог сделать?