"Фантастика 2025-2". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
О чем тут же стало известно и сетелянину.
— Глянь, Бьенол, что у меня есть! — похвастался он, вернувшись в бетонный дот к другу и наставнику.
Протянутая пришельцу вещь, на самом деле, требовало скорейшего к себе внимания:
— Какая отличная штука, — в дороге непременно пригодится!
Холодея от, внезапно нахлынувшей на него догадки, Бьенол увидел в его руках резиновую кислородную подушку.
Между тем мальчишка продолжал хвастаться своей добычей:
— С такой-то штукой не
И дальше, тем же радостным тоном, продолжил перечислять список возможных применений столь славной вещи.
— Будет у нас вместо спасательного круга, — не скрывал своей удачи Алик. — Да и вздремнуть на ней можно не хуже чем на пуховой!
Только получил отклик совсем иной, чем ожидал.
— Где взял? — не разделил его радости Бьенол.
Улыбка исчезла с лица мальчишки.
— Обезьяны сюда притащили, где еще?! — удивился хмурому виду друга подросток. — А что?
Сетелянин вдруг опомнился.
Не стал придираться к ребенку, поняв, что вины Алика тут, действительно никакой нет.
— Да ничего, — не стал тот расстраивать его раньше времени. — Притащили и притащили, на то они и приматы.
Только интерес свой все же не потерял.
Продолжая разговор о находке, спросил у Алика новые подробности результатов визита мартышек следом за ним в подземелье:
— Нет ли у них еще, чего-нибудь подобного?
Тот ничего скрывать и не думал:
— Полно.
После чего пригласил в том убедиться:
— Да сам глянь, чем они играют.
По его приглашению Бьенол вышел из-под бетонного укрытия и непосредственно убедился в своих самых, что ни есть худших предположениях.
Мартышки играли блестящими медицинскими инструментами:
— Видно, уже успели добраться до лаборатории доктора Лериха.
— А ведь там наша общая смерть! — болью дурного предчувствия рвануло душу бывшего пилота междухода.
Тут же ему на память пришла картина накануне увиденного в первое посещение лаборатории, где все кругом было заставлено хрупкими стеллажами с пробирками. И за тонким стеклом каждой из них, было запаяно средство, специально разработанное доктором Лерихом для уничтожения мутантов.
Как он назвал:
«Яд для будущего сверхчеловека»!
И в первую очередь — для Бьенола с Аликом.
Тут же сетелянину представилась и еще одна картина прошлого. Он вдруг отчётливо вспомнил, как в агонии корчилась на столе, уставленном яствами, любимая мартышка дона Луиса, получившая мизерную дозу препарата из аэрозольного баллончика.
— Теперь жуткий препарат выйдет наружу, вот с такими игрушками, — пришелец Бьенол сделал точный вывод, легко напрашивающийся после всего, только что им увиденного.
И сам себе задал вопрос, касающийся теперь жизни и смерти:
— Вот только, как знать, успеем ли мы убраться отсюда
Глава седьмая
Безвыходное, судя по всему, положение, в которое теперь поставило людей природное любопытство рыжих обезьян, заставляло Бьенола напрячь всю свою память:
— Лихорадочно искать в ней пути к спасению.
Основной и самый надежный вариант бегства с острова требовал много времени на постройку новой лодки.
— И вот тут-то, во времени и заключалась главная трудность, — прекрасно понимали обитатели острова.
Тогда как все чаще и чаще мартышки ныряли в лабиринт разрушенного бомбардировкой подземного исследовательского центра.
— И чего уж только не натаскали с собой на поверхность? — что ни день удивлялся их приятель Альберт Колен. — Ты, только, посмотри!
Особенно же, как выяснилось, привлекал их почему-то вид блестящих медицинских инструментов, да разноцветных колб с различными химическими препаратами.
— Как только находят все это в кромешной темноте? — удивлялся поначалу Бьенол, впервые встретившись в подземелье с обезьянами.
Однако позже сумел убедиться в том, что новым мутантам для ориентирования свет вообще-то уже и ни к чему.
Перемещались они по бункеру вполне уверенно и гораздо быстрее, чем Бьенол со своим фонарем.
Тогда и он попробовал испытать собственные возможности. Найти опытным путем неизвестные, пока еще ему, свойства постоянно обновляющегося организма. Щелкнул выключателем кнопки на ребристой трубе пластмассового корпуса фонаря и на несколько минут остался в полной темноте.
Постепенно, когда глаза привыкли к отсутствию света, очертания предметов все яснее стали проступать из густой, словно бы вязкой чернильной темноты. Становились все осязаемее, пока мрак вообще не рассеялась для глаз сетелянина в простой сумерки, какие бывают по вечерам и на рассвете.
Рассказывая Алику об испытаниях, пережитых во время второго посещения подземелья, Бьонол преследовал и еще одну, вполне определенную цель:
— Как обстоит дело с этим изменением зрения у подростка?
Оказалось, что точно так же, как и у него самого!
— Я и фонарем под водой в последний раз не пользовался, когда нырял к субмарине, — поделился Алик, — Только не придал тогда этому значения.
Он вопрошающе глянул в лицо Бьенола:
— Думал, что ты знаешь.
Открытие, что ни говори, произошло довольно своевременно.
Как ни высока была емкость конденсаторных зарядов подводных фонарей, все же частое пользование ими не прошло бесследно. Все тусклее и тусклее, с каждым новым включением, был их свет. Да и луч стал заметно рассеяннее.