"Фантастика 2025-2". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Время поджимало. И, тем не менее, прежде, чем уйти, я положил ладонь на вибрирующий корпус капсулы. Постоял несколько секунд, собираясь с мыслями, затем попросил:
– Магадан, ты постарайся выкарабкаться, а мы вернемся. Слышишь, обязательно заберем тебя из этой крысиной норы.
Сказав, что хотел, закрыл за собой дверь, навсегда покинув подвал.
И это был первый раз в жизни, когда я нарушил данное слово.
Глава 18
Клятва
14 лет назад
Самое ужасное
Обходы врачей, бесконечные разговоры в палатах о своих и чужих болячках, пресные завтраки, ежедневные процедуры, невкусные обеды, осточертевшие анализы, постные ужины. Может быть, по отдельности это ничего и не значит, а вместе взятое вселяет призрачную надежду на лучшее.
Лишь до тех пор, пока на землю не опускаются сумерки.
После чего все резко меняется. То, что еще совсем недавно вселяло уверенность в завтрашнем дне, уступает место бесконечному ночному кошмару. Стоны ворочающихся с боку на бок больных мешают уснуть. Пронзительный скрип железных сеток-оснований кроватей сводит с ума. Усталые медсестры дремлют на посту, не замечая тихой поступи Смерти, выбирающей очередную жертву. Она точно знает, что рассвет нового дня встретят не все. И меньше всех шансов у тех, кого угораздило оказаться в гробовом одиночестве реанимационной палаты. Той самой, где тусклая лампа дневного света освещает давно не беленный потолок с почерневшими островками сколотой известки и грязно-зелеными стенами.
Кто вообще придумал красить палаты в такой угнетающий цвет? От него не просто медленно сходишь с ума, а умираешь, прежде чем успеваешь понять, что все кончилось.
Одно дело – в порыве отчаяния вскрыть вены или бросится грудью на пулемет. Совершенно другое – беспомощно угасать в ожидании смерти. Взмах топора равнодушного палача намного милосерднее раковой опухоли. Чтобы понять это, не нужно прожить долгую жизнь. Не знаю, как другим, а лично мне хватило тринадцати лет, безвременной кончины родителей, половины отрезанной ноги, неудачной попытки суицида и последующего сепсиса. Поставившего финальную точку в Книге судеб очередного бедняги…
– Страшно?
Невысокий мужчина тихо вошел в палату, пока я лежал, отвернувшись к стене. Меньше всего вечерний посетитель походил на врача. У докторов взгляды устало-равнодушные или насквозь фальшивые. Профессия такая. Если всех пациентов жалеть, сердце не выдержит. Этот смотрел внимательно – изучал.
– Нет, – пересохшие губы не хотели двигаться, и даже простые слова давались с огромным трудом.
– Почему? – в голосе мужчины сквозило веселое удивление.
Хотя не исключено, что мне показалось. Когда в висках пульсирует нестерпимая боль, пересохшее горло потрескалось и кровоточит от жажды, а тело полыхает огнем, окружающий мир воспринимается совсем по-другому.
– Отбоялся свое…
Это правда. Сначала не чувствуешь ничего, затем приходит
– Ты в курсе, почему они перевели тебя сюда?
Он мог бы не спрашивать. Это очевидно. Неудавшийся малолетний калека-самоубийца из детдома без прошлого, настоящего и будущего, с прогрессирующим заражением крови. Врачи сделали все, что в их силах. Жаль провинциальная больница – не частная московская клиника. Здесь лечат, как могут. Точнее, в рамках выделяемых бюджетом средств и лекарств.
На вечернем обходе док с равнодушными глазами пообещал: «Все будет хорошо».
Он был достаточно убедителен, чтобы обмануть обычного ребенка. Но не того, кто однажды видел подобное выражение глаз, когда, отойдя от наркоза, еще не догадывался, что лишился ноги.
– Не переживай, Флинт, все будет хорошо. Ты справишься, вытянешь, победишь болезнь. До свадьбы обязательно заживет. Потанцуешь с невестой. Построишь дом, посадишь дерево, родишь сына…
Чем больше ободряющих слов, тем меньше шансов. На ночь глядя меня перевели из общей палаты в унылую одиночку с единственной целью – чтобы проснувшиеся утром дети не испугались, увидев одеревеневший труп.
– Знаю…
– Хорошо, – этот мужчина с редеющими волосами был отличным психологом, и, тем не менее, даже для него полной неожиданностью явился ответ умирающего подростка на простой и ясный вопрос. – Значит, не против, если тебе помогу?
– Против…
Выбор между жизнью и смертью очевиден лишь в том случае, если у человека есть будущее. У меня его не было.
– Почему?
Взрослые только кажутся большими и умными. На самом деле очень часто не понимая обычных вещей.
– Нога… Детдом… Они…
Впереди нет ничего. И даже пресловутого света в конце тоннеля. Отчаянно не хотелось просить, но в комнате было жарко, как в преисподней. Казалось, еще немного, и моя кожа почернеет от жара, а опухший язык заполнит все горло.
– Пить…
– Тебе сейчас нельзя, – закинув ногу на ногу, Карпин задумчиво изучал мальчишку, пытаясь решить для себя, нужен ли ему такой кандидат или нет.
Он не просто сильный, а ЧЕРЕСЧУР сильный. С одной стороны, это хорошо, с другой, – возможны проблемы…
Если ты не маленький капризный ребенок, окруженный заботливым вниманием домочадцев, нет смысла просить дважды. Все равно ничего не добьешься. Я устало закрыл глаза решив прекратить бессмысленный разговор.
– Тебе и правда сейчас нельзя пить, – Карпин наконец принял решение. – Примешь мое предложение и не просто выживешь, но и станешь полноценным человеком.