"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Ты нас опозоришь, – поморщился Хизаши, – если Хагивара и впрямь затеет рэнга.
Кента улыбнулся.
– Тогда идем вместе. Уверен, для тебя эта игра не сложнее детской забавы.
Подольстившись таким образом, он рассчитывал уговорить Хизаши пойти на ужин вдвоем, потому что и сам, в действительности, не испытывал особого желания. Общество такого одухотворенного и образованного человека, как Хагивара Такума, наверняка было приятным и интересным, но сковывало выросшего в деревне парня. И пусть за годы учебы в Дзисин Кента научился многим вещам, необходимым, чтобы не потерять лицо перед аристократами, он все
А меж тем за разговором где-то в глубине поместья отбили пять ударов, и во дворе слуги успели зажечь садовые фонари. Зимой темнело рано, и пусть небо было ясным и звездным, густой вечерний мрак завладел каждым дзё Оханами, и только вдоль дорожек трепетали в каменном плену языки огня. Кента выдохнул и лишь сейчас заметил, насколько с заходом солнца похолодало. Одеяло пришлось как раз кстати, и Кента завернулся в него полностью. Хизаши опустился на колени рядом и спрятал кисти в рукавах хаори.
– Прежде чем за нами придут, выслушай, что я скажу. Надо узнать, где Хагивара Таэко подцепила обариёна, ведь поместье удалено от других поселений, его хозяин не покидает этих стен, а сама Таэко беременна и, я так понимаю, не стала бы шататься где ни попадя.
Кента кивнул, он и сам задумывался об этом. Все же обариёны охотились на безлюдных тропках, поджидая ничего не подозревающих путников на верхушках деревьев, чтобы потом спрыгнуть на спину.
– Попробуем осторожно вызнать, ходила ли госпожа Таэко куда-нибудь в последнее время.
На том и остановились.
Ужин проходил во внутреннем, закрытом от посетителей дворе за господским домом. Он был хаотично, на первый взгляд, засажен разнообразными деревьями и кустарниками, изрыт причудливой формы прудиками и ярко освещался каменными фонарями. На второй же взгляд можно было оценить тонкий вкус хозяина поместья, с каким он создавал этот удивительный сад, что даже в конце зимы он радовал глаз сочетанием голых ветвей и зеленой хвои, розовые и красные камелии покачивали крупными бутонами, некоторые уже распустились чуть раньше срока, явив свое нежное ароматное нутро. Но особенно хороши были крупные восковые соцветия сливы. Они, будто воздушные облака, окутывали павильон с желтеющими изнутри тонкими стенками. Сам павильон был скромен: небольшой, без украшений, он террасой упирался в прудик, окантованный камнем. На поверхности покачивались фонарики-лодочки, отчего вода сияла, отражая свет.
Служанка не стала приближаться к павильону и с поклоном удалилась.
– Похоже, нас ждут, – Хизаши откинул волосы с плеча за спину и первым двинулся по берегу пруда ко входу на террасу. Едва он распахнул сёдзи, как Хагивара Такума вскочил им навстречу.
– Мацумото-сан, Куматани-сан! – Кажется, он уже успел немного выпить, щеки его алели. – Ну же, проходите скорее, запомним этот чудный вечер и воспоем в стихах вместе.
В павильоне не было больше никого, кроме самого мужчины и пары служанок, тут же принявшихся усаживать гостей и наливать им вино. Еще одна сидела поодаль у стены с кото на коленях. Едва все расселись за столом, ее пальцы невесомо тронули струны, и нежная печальная мелодия разлилась в чистом морозном воздухе. Сёдзи оставили открытыми, и за едой можно было наслаждаться видом и слушать музыку.
Ужин
– Скажите, разве больше никто не присоединится к пиршеству? – спросил он, пригубив из изящной пиалы. Вино было вкусным, с тонким цветочным оттенком, но налегать на него слишком опасно.
– Верно, – подхватил Хизаши. – Поместье такое большое. Неужели в нем живете только вы с супругой?
Вдохновенное лицо Хагивары посмурнело.
– Увы, это так. В моем некогда известном роду никого не осталось.
– Как же… – начал спрашивать Кента, но Хизаши его бесцеремонно перебил:
– И чем знаменит ваш род? Все были поэтами?
– Что? Нет! – Хагивара эмоционально всплеснул руками, едва не задев пиалу широким рукавом хаори. – Конечно, среди моих предков хватало одаренных личностей, и каждый оставил после себя исполненные красоты строки, но я имел в виду то, что случилось давным-давно.
– Расскажите, – велел Хизаши, даже не пытаясь изобразить вежливую просьбу.
– Ну если вам это интересно. – Пусть Хагивара так и говорил, но было заметно, что ему в радость обсудить с кем-то славные дни его рода. – Будучи учениками школы оммёдо и экзорцизма, вы наверняка не раз слышали историю о том, как двести лет назад самые сильные оммёдзи дали бой бесчестному демону, угрожавшему империи. Та битва длилась несколько дней и ночей, пока демон не был низвергнут будущим основателем Дзисин Инабой Идзуру. Но мало кто знает, что к месту сражения демон пришел благодаря хитрости моего предка, Хагивары Такумы – меня назвали в его честь. И тогда демон угодил в смертельную ловушку, из которой уже не выбрался. Правда, – рассказчик усмехнулся, – мои предки были умны, но не столь одарены, потому вскоре отошли от дел оммёдо.
Так вышло, что именно в этот момент музыкантша особенно резко дернула струну, и та тревожно зазвенела в воцарившейся на несколько мгновений тишине.
– Значит, ваш предок обманул демона? – уточнил Кента.
– Семейная легенда гласит именно так, – кивнул Хагивара. – Но…
– Говорите, – поторопил Хизаши.
– Ничего особо интересного, – снова улыбнулся хозяин. – Все это дела минувших дней. Будда говорил: «Победитель вызывает ненависть, побежденный повержен в скорбь. Отринувший и победу, и поражение живет в мире». Сейчас мы с женой живем в мире.
«Вздор!»
Кента вздрогнул. Никто, разумеется, не услышал громкого возгласа, ведь он раздался внутри его головы. Незаметно коснувшись четок на шее, Кента велел голосу убираться. И тот снова, как и весь последний год, послушно затих. Его давно не было слышно, и то, что он заговорил именно сейчас, странно.
– Давайте лучше кистью запечатлеем эту встречу и радость от спасения моей дорогой Таэко, – предложил Хагивара, и по мановению его руки служанки заменили яства на белоснежные листы и три набора для письма. Со стороны сада подул легкий прохладный ветерок, хрустально зазвенели фурины под крышей, вплетаясь в текущую реку музыки. Деревья снаружи шевелились, покачивали тугими бутонами камелии на цвету, а с темного неба медленно сыпались редкие снежинки.