"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Энергия скопилась на кончиках пальцев оммёдзи, и он принялся рисовать перед собой один знак за другим. Хизаши захотелось отпрянуть, спрятаться – потревоженный барьер слишком сильно влиял на него, заставлял сердце заполошно биться от беспричинного ужаса. Кента встал ближе, касаясь плечом, и Хизаши, забыв про гордость, схватился за его локоть и стиснул до хруста в пальцах.
Наконец свечение погасло, и Сакурада испустил тяжкий вздох.
– Быстрее, – коротко бросил он и поспешил вперед.
Выход стал заметен задолго до того, как вдалеке забрезжил солнечный свет. Движение воздуха сносило ставшую почти привычной вонь, поток воды ускорился. Хизаши
И вот он – свет дня, ненадолго ослепивший глаза. Свежесть чистого воздуха, ласковые касания ветра, тепло, сменившее въевшийся в кости холод. Канал обрывался водопадом, а перед ним Сакурада показал, как выбраться на тропу, ведущую сквозь дремучие заросли прочь от школы. Хизаши спрятал веер под одежду и впервые допустил мысль, что ошибался насчет нового предательства. Они отошли как можно дальше от того места, где вышли на поверхность, насколько возможно в том состоянии, в котором находились бывшие пленники. Сакурада был жесток, все это знали, но не собирался их добивать.
– Вам нужно залечить раны, – решил он и махнул рукой. – Остановимся пока здесь.
Это все еще был южный, солнечный, склон горы, но густая шапка леса укрывала его в уютной тени.
– А если нас уже ищут? – предположил Кента, усаживаясь на траву с неповоротливостью соломенной куклы.
– Тогда меньше болтовни и больше медитации. – Сакурада достал из-за пазухи флягу и бросил ему. – На этом подарки закончились.
Воды было немного, но им, измученным многодневными голодом и жаждой, достаточно сделать хотя бы по паре глотков. Хизаши не стал тратить время напрасно и скрестил ноги, готовясь погрузиться в рэйки. Ему претила беспомощность, что сопровождала его много дней, и стоило целительной силе зациркулировать по меридианам тела, как отупляющий страх начал отступать. Сказал бы ему кто, что просто ощущать на коже солнечные лучи – это так прекрасно! Ки двигалась медленно, будто оттаивала после долгой зимы. Чтобы исцелиться хотя бы наполовину, потребовалось бы провести в медитации целый день, и все же просто не ощущать постоянной рези в коленях – уже достижение.
Энергия почти перестала сопротивляться, Хизаши плавал в волнах тепла и умиротворения, и все вдруг рухнуло в один момент. Он распахнул глаза чуть раньше, чем Сакурада, ни на мгновение не выпускавший из рук меч, повернулся в сторону источающей прохладу чащи.
– Стоять, – велел Сакурада им двоим и выставил перед собой Гэкко. И тут же расслабил плечи. – Это свои.
Из-за деревьев вышел Морикава с таким бледным лицом, что закралось подозрение, уж не стал ли он призраком.
– Бегите! Быстрее, уходите отсюда! – воскликнул он и взмахом руки активировал несколько талисманов. – Тоши, держи. Это ненадолго скроет вас от них.
Пропажу обнаружили. Хизаши переглянулся с Кентой, читая по его лицу смятение, но и решимость тоже. Решимость выжить, чего бы это ни стоило.
– Морикава-сэнсэй, – обратился он к учителю. – А как же вы?
– Он справится, – грубо оборвал его Сакурада и сунул каждому по офуда. – Уходим.
Теперь они не просто шли – они бежали, не боясь использовать ки. За спиной послышались крики, Хизаши ощутил отзвуки оммёдо и заставил себя двигаться еще быстрее. Они спустились на равнину, и перед ними раскинулся луг с высокой травой. Ветер волновал зеленое море и обдувал вспотевшее от натуги лицо. Сакурада отстал, готовя какое-то заклинание. Вдруг Кента оступился
– Я туда не вернусь, – сказал он, и Кента кивнул.
– Жить вместе и умереть вместе.
Он сжал ладонь Хизаши напоследок, прежде чем отпустить. Они повернулись к врагам лицом и встали плечом к плечу. Бежать некуда, а Хизаши ни за что больше не подставит спину.
Первым на луг ворвался Морикава. Его загнали, точно зверя на охоте, обессилевшего и окровавленного. Но он еще не сдался, на бегу творил новое заклинание, однако закончить ему было не суждено. Просвистела стрела, и Морикава покачнулся. Просвистела вторая – и он упал на одно колено. Впервые Хизаши был не рад остроте своего зрения. Под ярким светом солнца, под голубым ясным небом он видел, как вытекает густая кровь изо рта учителя, чья мягкость принималась им за трусость, а доброта – за слабость. Он еще не упал на землю, а Сакурада уже издал пронзительный вопль и сломя голову помчался вперед, в самоубийственную атаку. Дзисин прислали мало людей, вероятно, продолжая хранить секретность, но много ли надо, чтобы одолеть двух калек и безумца, ослепленного горем и яростью?
Их начали окружать, и такое же кольцо сжималось вокруг сердца. Хизаши выхватил веер, но рука дрожала. Кента сжал его запястье.
– Забери мою силу, если надо.
Хизаши задыхался. Никогда еще смертная оболочка не казалась настолько тяжелой и так не сдавливала его суть. Он сам себе был противен.
– Нет! – Хизаши стиснул веер. – Нет.
Он, тот, кто собирался стать ками, должен был защитить хотя бы одного человека. Одного, но самого важного. Хизаши раскрыл веер и глубоко вдохнул запахи травы и земли.
Нобута смотрел на них издали, расслабленно держа руки за спиной.
Оммёдзи плели ловчую сеть.
Сакурада сражался, не щадя ни своей жизни, ни чужих.
Ветер перебирал выцветшие пряди, все замерло в ожидании бури, и Хизаши станет ею – тем тайфуном, который пошатнет целую гору. И пусть до слез больно поворачивать запястье, пусть ноги слабы и кажутся чужими, он не отступится, пока не уничтожит всех, кто желает им зла.
Слова, приходящие на ум, были незнакомы даже ему самому, от них во рту появился привкус железа, а в горле – острые шипы. Хизаши шептал, и трава вокруг него высыхала. Хизаши шептал – и тьма в нем разворачивала свои лепестки.
– Хватит, Хизаши, прекрати, – слышал он голос Кенты, но остановиться не мог. Если замолкнет сейчас, все будет напрасно, а он еще может продолжать.
– Пожалуйста, хватит! Ты не такой, как твой брат!
Хизаши сглотнул кровавую слюну. Строки страшного заклинания испарились из памяти, сила ушла, и он пошатнулся, хватаясь за Кенту и вспарывая ему кожу заострившимися когтями. Кольцо оммёдзи сомкнулось.
– Знаешь, я ведь ни разу не говорил, – усмехнулся Хизаши, глядя Кенте в глаза.
– Что?
– Ну… Что ты… ты…
Он много раз думал об этом, но едва открыл рот, как будто онемел. Кента ждал продолжения так спокойно, словно от смерти или нового мучительного заточения их не отделяли считанные мгновения. Хизаши захотелось увидеть вновь его улыбку, вот бы только нашелся повод.
– Я ни разу не говорил тебе, что ты мой первый и единственный настоящий друг.
– Мадока бы сейчас обиделся.
– К они Мадоку.
Кента улыбнулся, но губы его дрожали.