"Фантастика 2025-4". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— А что бы ты хотела, кроме отпущения грехов? — мягко и вкрадчиво спросил отец Дадуин.
— Отец Дадуин, — с надеждой в голосе начала формулировать свою просьбу Мабли, одновременно поднимая на него влажные, полные показного раскаяния и, что уж говорить, блудливые глаза, — Эйнион грозился рассказать матери обо всём. И я боюсь, что меня выбросят на улицу. Замолвите за меня словечко перед баронессой Гленис.
— Ты многого просишь, дочь моя, — строго нахмурился духовник баронессы, хотя глазки его остались всё такими же масляными и похоть никуда из них не ушла. Даже и ума не приложу, как долго ты будешь отрабатывать моё заступничество и искупать грехи свои тяжкие. Только за грех прерывания беременности тебе
— Так вы поможете мне, святой отец? — Она добавила в свой взгляд ещё больше мольбы и готовности искупить свои прегрешения любыми способами, которые отец Дадуин сочтёт необходимым использовать.
— Это мой долг, помогать страждущим и врачевать их души — высокопарно ответил клирик, — и я, конечно, помогу тебе. Но наложу на тебя тяжкую епитимью.
— Какую епитимью, отец Дадуин? — скроив наивную мордаху поинтересовалась Мабли.
А я подумал о том, что епитимья, которую наложит на эту, погрязшую во грехе, девицу святой подвижник, может быть весьма разнообразной, ибо он много чего на своём веку повидал, и, вообще, производит впечатление большого затейника с неуёмной фантазией. Епитимья эта, я чувствую, растянется на месяцы, а то и на годы, поскольку прегрешения Мабли велики и требуют вдумчивого и кропотливого искупления.
Кроме того, она же еще и любовницей Беруина станет после исчезновения Эйниона. И это вовсе не факт, что я в курсе всех остальных деталей её, в высшей степени насыщенной, личной жизни. Судя по её темпераменту, вполне может быть, что у неё ещё какой-нибудь друг сердечный есть, а может и не один. Да и предпочитает она все свои проблемы решать, гммм, наиболее приятным для себя способом. Так что, надо мне готовиться к тому, что сейчас, то есть по прошествии двух лет, она несколько утратила девичье изящество. Бёдра, наверное, раздались в стороны, фигура приобрела некую фундаментальность, а грудь стала не такой упругой и высокой, ввиду того, что её интенсивно массируют все, кому не лень. Да, всё преходяще в этом мире…
А покуда я размышлял, события шли себе своим чередом:
— Ты всё узнаешь в своё время, — успокаивающе пророкотал священник, — а сейчас нам следует уточнить степень твоего грехопадения. Если на твоём теле начала проявляться печать нечистого, то тогда покаяние будет ещё более жестким, продолжительным и… — тут он немного замялся, — и изнурительным.
— А как узнать, есть эта печать или нет? — всё так же, строя наивные глазки спросила Мабли, хотя, скорее всего, уже поняла, к чему дело идёт.
— Надо осмотреть тебя, — похотливо улыбнулся старый развратник, — на предмет того, а не начали ли появляться на твоей коже пятна характерной формы.
— Так мне начинать раздеваться? — опустив глаза в пол, но робко улыбаясь, уточнила девушка.
— Раздевайся, дочь моя, — и отец Дадуин тяжело вздохнул, как перед началом тяжёлой, но необходимой работы, — Да помолясь, приступим.
Глава 10
— наследник. баронесса
И я опять смотрел на своё отражение. Надо сказать, что выражение лица у меня после выхода из астрала оказалось слегка озадаченным. Если первый, так сказать, эпизод не вызывал почти никаких вопросов, то второй представлялся мне несколько более многослойным.
В самом деле. В первом эпизоде я наблюдал сцену жесткой постановки в стойло честолюбивой, но очень самонадеянной простолюдинки, возжелавшей через койку попасть в благородное сословие. Учитывая то, что я внимательно наблюдал за её гримасками, я уверен, что влюблённость свою она талантливо разыгрывала, а первоочередной целью её,
Молодой, но охочий до сговорчивых девок, господин был одним из самых обсуждаемых персонажей. Уже незадолго до своего четырнадцатилетия он был застигнут матерью, баронессой Гленис в пикантной ситуации в своей комнате. Дело было так, шла баронесса по коридору, и её внимание привлекли характерные звуки, которые ни с чем не спутаешь, а именно сладострастные повизгивания, ритмичный скрип кровати и громкое, натужное пыхтение… Насторожившись, она тихонько заглянула в спальню наследника и обнаружила, что юный Эйнион с неподдельным энтузиазмом трудится над её, баронессы, молодой служанкой. Ну как, молодой. Служанке было, к тому моменту, лет двадцать с небольшим, то есть, она была старше рано созревшего юноши лет на шесть. Но это никоим образом не помешало им сойтись в жарком постельном противостоянии.
В результате Эйнион прослушал полуторачасовую лекцию о благочестии, воздержании и умерщвлении плоти. Следует, правда, отметить, что ни слова из этой лекции в его подростковом мозгу не задержалось ни на минуту. Служанка же была понижена до помощницы повара. И, соответственно, теперь ублажала, в первую очередь, кулинара. Но баронессе на это было наплевать, поскольку теперь стоны и азартное повизгивание молодки раздавались, преимущественно, на кухне, и нежный слух баронессы не оскорбляли.
А меньше, чем через неделю Эйниона опять поймали на горячем, когда он, в тёмной стенной нише, располагавшейся у заколоченных дверей в давно заброшенное крыло замка, зажал смазливую горничную, и, задрав ей юбку на голову, опять самозабвенно предавался плотским утехам. Что характерно, но горничная не сопротивлялась и не возражала, а по словам начальника стражи, который, совершая ежевечерний обход замка, и стал свидетелем этого безобразия, напротив, громко стонала, показывая, как ей хорошо, и, вообще, во всём шла навстречу пожеланиям юного наследника и получала удовольствие наравне с ним.
Баронесса, трезво обдумав ситуацию, решила горничную от себя не удалять, рассудив, что если она всех, кого оприходовал её ненасытный отпрыск, будет ссылать на кухню, то сама останется без прислуги, а повар всё себе сотрёт, поскольку тоже меры не знает ни в чём. Поэтому она ограничилась только нравоучениями, после чего отправила проштрафившуюся горничную к отцу Дадуину исповедоваться и искупать грехи. Через пару часов горничная вернулась от почтенного клирика вся растрёпанная, но довольная, и бодро отрапортовала, расправляя сильно помятую юбку, что грехи полностью искупила и теперь преисполнена смирением и благонравием.
А с сыном баронесса поговорила о том, что нечего расплёскивать семя направо и налево, и если уж невтерпёж, то надо принимать элементарные меры, помогающие избежать нежелательных последствий. Дала ему городской адрес доверенной повитухи, которая слыла большой мастерицей по купированию проблем, порождаемых, как взаимной любовью, так и любовью по принуждению.
С тех пор всё вошло в колею. Эйнион, продолжая с удовольствием предаваться греху любострастия, научился-таки не попадать каждый раз впросак. А к пятнадцати годам он уже перепробовал всю женскую часть прислуги. Ну, разумеется тех, на кого можно было смотреть без содрогания, и которые ещё не разменяли четвёртый десяток. Исключение составила только тридцатипятилетняя ключница, обладательница пышных форм и лёгкого нрава, чем, наверное, и очаровала парня. Она тоже пришлась ему по вкусу. И очень мило пунцовела, каждый раз, когда наследник вызывал её к себе, что бы та застелила его постель свежим бельём.