"Фантастика 2025-4". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
То, что я сейчас наблюдал, очень смахивало на подготовку к жертвоприношению. А значит информация о том, что Мабли якшается с демонами, это не преувеличение. Выходит, и базарные бабки иногда выдают относительно достоверную информацию.
Интересно, кто явится на её зов, и как она решила вопрос своей безопасности? Демону то всё равно, он же, так или иначе, но возвратится в свой доминион в преисподней. А вот ей должно быть не всё равно, и она, по идее, должна употребить всю свою сообразительность и изворотливость, что бы остаться, как бы, не причём. Но, я отвлёкся, надо продолжать наблюдение. Скорее всего, мне
С жалостью и презрением посмотрев на своего воздыхателя, Мабли подошла к вещмешку, и, немного поковырявшись в его чреве, выудила оттуда старый, сильно потёртый и засаленный свиток пергамента. Развернув его, долго и пристально рассматривала рисунок какой-то сложной геометрической фигуры. Затем, достав из складок своего одеяния кусок мела, начала ползать на коленях по пыльному полу, вымощенному квадратными плитами. Постепенно на полу начала возникать большая пентаграмма. Спустя минут двадцать Мабли, замкнув внешний контур, удовлетворённо вздохнула и обратила свой взор на Беруина, сидевшего под стеной.
— Дорогой, что ты там расселся? — обманчиво ласково спросила она, — нацеди-ка мне плошечку крови, и кивнула в сторону повисшей на руках у стены истощённой женщины.
Беруина аж передёрнуло, но он послушно встал и на заплетающихся ногах повлёкся к одурманенной жертве. Приблизившись к безвольно висящему телу, он сделал разрез на её левом запястье. Руки его дрожали, а потому разрез вышел неаккуратным, больше похожим просто на рваную рану. Но, так, или иначе, а сосуд наполнился кровью, и он отнес его Мабли. Та, приняв из его рук плошку, начала рисовать этой кровью какие-то таинственные знаки вокруг вершин пентаграммы, изредка сверяясь с пергаментом. Закончив с этим, погнала Беруина снова к мешку — за ритуальными свечами. После того, как свечи были расставлены по своим местам и зажжены, она подошла к жертве, и встав около неё, начала заунывно читать длинное ритмичное заклинание на странном лающе-шипящем языке,
Бедный до синевы Беруин стоял рядом на подгибающихся ногах. Ему было страшно. Иррациональный ужас сковал его волю. Он боялся, что их застигнут тут, в заброшенном крыле баронского замка, за вызовом демона. Он боялся, что ничего у них не выйдет, и он только зря замарается в убийстве этой несчастной бродяжки. Он боялся, что у Мабли всё получится, и демон таки появится. Он боялся демона, он боялся будущего. Он боялся любого исхода. Он просто боялся. Боялся всего. Ужас метался в его полубезумных глазах.
Тем временем голос Мабли набирал силу. Он многократно отражался от каменных сводов, и Беруину казалось, что целый хор безумных жриц читает адскую литанию, в финале которой должно произойти нечто невообразимо ужасное. Его разум испуганно сжался, позволив страху затопить себя с головой.
— Сого ашш чхауш! Краччи ашш чхауш! Аррауин Сао Тинь! — выкрикнула Мабли чужим, жутким голосом, заставившим несчастного Беруина рефлекторно присесть в надежде стать менее заметным.
Лицо Мабли заострилось, причудливые тени легли на него, образуя подвижную маску. В почерневших глазах зажглись призрачные жёлто-зелёные флуоресцирующие огоньки
Свет масляных светильников стал кроваво-багровым,
Мабли расчётливо воткнула под ребро обвисшей на верёвках жертвы появившийся в её руке, казалось, ниоткуда кинжал, по чёрному лезвию которого бежали таинственные мертвенно-зелёные иероглифы. Бродяжка вздрогнула всем телом и уронила голову на грудь. Всё, жертва принесена.
Девушка обратила свои светящиеся зеленью глаза на Беруина, взгляд которого метался по её лицу. Она улыбнулась ему страшной, беспощадной и бесконечно похотливой улыбкой.
— Подойди ко мне, Беруин, — её голос звучал твёрдо и уверено. Казалось, в нём переплелись звон стали, шипение змеи и завывание самума.
Беруин, словно сомнамбула, обернулся к своей подруге, которую он сейчас не узнавал и, глядя в её глаза испытывал безотчётный ужас. Но ноги, против его воли, сломленной потусторонним сиянием её глаз, несли его к ней. Девушка, продолжая жутко улыбаться, нежно погладила его по щеке окровавленными пальцами.
В её руке материализовался причудливый фиал, в котором плескалась фиолетовая, слабо светящаяся жидкость.
— Выпей, — она протянула фиал своему воздыхателю, который расширенными от ужаса глазами смотрел на её лицо, будучи не в силах отвести взгляд — бери же, пей, — Мабли, не допускающим возражений голосом нетерпеливо поторопила Беруина.
Тот, наконец протянул дрожащую руку, механически обхватил фиал пальцами и механическим же движением опрокинул его себе в рот. Минуту ничего не происходило. Затем глаза Беруина засветились фиолетовым, лицо перекосилось в гримасе непреодолимого вожделения, и он грубо сорвал с девушки серую хламиду, обнажив её белое, слегка светящееся в тревожном полумраке, тело.
— Возьми меня, мой Зверь, — отчеканила девушка, — войди в лоно моё! — звуки её звенящего голоса, напоенного дикой страстью, беспорядочно метались под древними сводами.
Мгновенно преобразившийся после выпитого, Беруин, быстро избавившись от одежды, нетерпеливо зарычал и сгрёб в объятия хрупкую девичью фигурку. Сразу же облепил её своими жадными и требовательными руками. Он, рыча, мял и тискал её податливое, упругое тело. Слюняво облизывал изящную, длинную шею и совершенные купола налитых грудей, увенчанных крупными коричневыми горошинами отвердевших сосков. А она, прикрыв глаза, и обратив бледное лицо вверх, всей поверхностью своего тела, прямо сквозь кожу, ненасытно впитывала его похоть, его бешеную страсть и безудержное вожделение. На губах её играла полубезумная улыбка, в которой органично сплелись наслаждение, страдание, страсть и бесшабашная обречённость.
Наконец, Зверь, в которого на время обратился Беруин, насытился предварительными ласками и уверенно развернул ахнувшую от неожиданности девушку к себе спиной. Одна его рука легла ей на поясницу, а другой он намотала на кулак её волосы. Озверевший мужчина зарычал громко и торжествующе, грубо прогнул Мабли, одновременно оттягивая за волосы её голову на себя…
Под сводами мрачного зала разнёсся громкий ликующий женский крик, в котором сплелись воедино радость единения со Зверем и предвкушение жгучего наслаждения. А из центра пентаграммы повалил густой чёрный дым, сквозь завесу которого то и дело прорывались багровые всполохи…