"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— У тебя нет с собой других? — спрашивает она, швыряя презик за кровать.
— А что с этим не так?
— Не знаю, но я словно подмылась борщевиком.
— Со мной у всех там горит.
— У меня аллергия, не обольщайся.
— И как быть?
И только попробуй ответить: никак. Зверь уже сорвался с цепи, он или убьёт хозяина или досыта нажрётся. Понимаешь, какой у нас конфуз…
Её тело оставалось зажатым между моих рук. Она быстро поняла, что деваться ей некуда. И мне даже показалось, что это её завело. Женские глаза забегали по моему лицу, потом стрельнули
— Ты ничем не болен?
— А по мне не видно?
Не дожидаясь лишних расспросов, я снова ворвался во влажные джунгли, где умело работал своим мачете, прочищая узкую дорожку.
Мы игриво сосались, балуясь языками. Она скрестила ноги на моём заду, а я ускорился, двигаясь грубыми толчками. Как она стонала… Как она орала… Я не слышал своих мыслей, я не слышал самого себя!
Долбил и долбил!
— Кончи в меня!
Ёбаная сучка!
— Нет!
— Не бойся, — пропыхтела она, — Мне вырезали яичники. Можешь всю меня залить, ничего не выйдет. Я не залётная.
Её рука соскользнула с моей исцарапанной спины. Пальцем она повела по своему телу: провела по груди, по складкам на животе и остановила палец чуть выше лобка. Ни на секунду не останавливаясь, я присмотрелся. Черный ноготь указывал на розовый шрам.
— Вот, если не веришь. Год назад удалили яичники.
Ну, раз просите, получите. Теперь я могу взять от жизни всё. Когда дама просит, джентльмен не вправе отказать.
После нескольких десятков тычков, моё тело скрутила агония экстаза, быстро перекинувшееся на мою подругу. Почувствовав горячую молофью в своём маточной зеве, она завыла громче меня. На весь лес. На всю квартиру. На весь дом.
Что подумают соседи?
Что они скажут?
Откровенно говоря — мне поебать, сегодня я в гостях.
Ещё пару раз дёргаюсь, выдавливая из себя всё до последней капли и устало рушусь рядом с лисичкой. Наши влажные от пота тела безжизненно валялись на кровати под пристальным взглядом наших мёртвых кумиров.
Под песни наших кумиров мы закурили. Горячий пепел сыпался на наши тела и тут же шипел как дворовый кот, затухая в каплях пота.
Такое я испытал впервые.
Так хорошо мне не было ни с одной шалавой. Ни с одной дворовой девкой, усердно ухаживающей за своей кожей.
Я лежал рядом с Богиней. А рядом с ней лежал обычный парень, согласившийся с другом пойти на комикон. Я — ничтожество. Обычный парень, считающий комиксы дерьмом.
Она поворачивает ко мне голову. Смотрит на меня. Улыбается.
— Ты кого хочешь? — спрашивает она.
— Не понял…
— Мальчика или девочку?
Я всё равно нихуя не понимаю.
Глава 3
Мы лежим на кровати её брата. Играет музыка. Со стен на нас смотрят мои кумиры. Всё, что сейчас мне бы хотелось — хорошо затянутся крепкой сигаретой, но вместо этого я лежу в полном оцепенении, не в силах приложить к губам сигарету. А моя лисичка продолжает потягивать папиросу, как ни в чём не бывало.
Она крутится возле меня, словно чего ожидая. Ждёт, когда я с ней заговорю, но я продолжаю молчать.
Её лицо меняется
В голове у меня что-то стрельнуло. Тёплый пот сменился холодным. Я смотрю на стену, ища в глазах своих мёртвых кумиров объяснение происходящему.
Что она имеет в виду, Дженис?
Мне не послышалось, Курт?
Джимми, мужик, а ты что думаешь?
Я чувствую, как она приближается ко мне. Упирается локтями в матрас и движется, как паук. Тёплое дыхание, пропитанное никотином, грубо разбивается о мои щеки. Влажные губы припадают к моему уху.
Она шепчет:
— Мне нравиться имя…
— Заткнись!
Кровать больше не кажется мне мягкой и тёплой. Она как зыбучие пески хочет сожрать меня. Сдавливает со всех сторон. Утягивает на дно, где нет будущего! Я пулей вылетаю из кровати.
Я не понимаю её намёков. Она пугает меня!
— О чём ты говоришь? Какое имя? Какой ребёнок, бля?!
— Наш!
Она больше не похожа на лисичку. Она похожа на обычную бабу, жадную и растерянную. Она вся скукоживается. Приподнимает спину, уперевшись локтями о кровать. Усаживается. Колени прижимает к груди, а руками обхватывает ноги, и смотрит на меня, словно я какой-то насильник. Словно я забрал у неё то единственное, то ценное о чем она всю жизнь мечтала!
— Нет никакого ребёнку, — кричу я, — И быть не может! У тебя… у тебя…
Тут я вспоминаю про шрам. Я вспоминаю картинки аппендикса в медицинских учебниках. Я вспоминаю про этот ебучий хвостик кишки, который, иногда, отрезают людям, любящим пожрать всякую хуйню.
Что подумает мама?
Что скажут на работе?
— Я тебя обманула, тупой ты мудень!
Сука! Тварь!
Она начинает рыдать. Чёрная тушь смешивается с остатками белой пудры и серые капли быстро пересекают её искажённое от горя лицо.
Сид, дружище, подскажи, как мне быть?
Я быстро одеваюсь. Не найдя трусов, напяливаю джинсы. Пытаюсь надеть майку, но она такая мокрая, что у меня нихуя не выходит, да и все мысли сейчас в другом месте. Сейчас я надеюсь, что весь тот аморальный образ жизни, все те выпитые литры алкоголя, сожранные килограммы успокоительных и все те холодные ночи, что я провёл в подвалах, сделали меня бесплодным.
— Куда ты собрался? — спрашивает она, изображая из себя заботливую домохозяйку.
— На работу!
— Я люблю тебя, — говорит она, растягивая своё клоунское лицо в жуткой улыбке, — Ты наш кормилец.
Ебанутая пизда. Нужно валить от сюда как можно быстрее!
— Подожди, — говорит она, — я соберу тебе еды с собой.
— Мне ничего не нужно! Заткнись! Пожалуйста. Ничего не говори… Просто заткнись!
Она начинает рыдать еще сильнее. Еще громче, чтобы услышали соседи! Но Курт Кобейн всё равно громче. Он отрабатывает каждую ноту, накидывая на меня невидимое одеяло депрессухи. Ну, вот как я так мог оплошать? Есть одно правило… Всегда, мать его… Надевай резинку сам и не снимай, пока не выжмешь последнюю каплю! Твоя защита — твоя жизнь, твоё спокойствие!