"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Я спускаю молофью в её туннель, но как оказалось — не всю, последняя капля капает с конца на пол. Она смотрит на меня таким довольным взглядом, что и ежу понятно — такого она еще не испытывала. И это не удивительно! Если продолжит тусоваться с такими конченными фуфелами, как тот, что парится на улице, — больше такого и не испытает! Задумайся!
Мы быстро одеваемся, изредка поглядывая друг на друга. Выходим и охуеваем. Такого я не видел ни в одном фильме, ни в одной игре, и даже ни в одной уличной драке, учинённой доставщиками жратвы возле МАКа. Под палящими лучами солнца, Дрюня, как макака, держит в руке полутораметровый дрын — по-видимому, это стебель какого-то
За это мы можем огрести по полной! Я хватаю Дрюню за руку, выхватываю дрын и говорю:
— Всё! Уходим! Быстро в машину!
— Я уже почти уломал его сестричку, — орёт Дрюня, — как он влез и обломал меня!
— В машину!
Мы прыгаем в фургон и быстро съёбываемся. Благо пробка чуть рассосалась и я уже на скорости наблюдаю в зеркало заднего вида, как наш мажорчик присаживается на корточки возле своей тачки и начинает чесаться. Весь чешется, словно ему под одежду залезли осы и жалят, жалят и жалят.
Растянувшись в довольной улыбке, я спрашиваю у Дрюни:
— Что это за хрень была у тебя в руке?
— Борщевик! — и добавляет: — Чувак, у меня кожа горит, нам бы в аптечку заехать… — и весь чешется. Ладонь у меня тоже начинает чесаться. И мы едем в аптечку, забив на очередного клиента.
Глава 4
— Тебя босс ищет! — кричит мне Дрюня в сортире. — Уже всех на уши поднял! Так что, ты попку получше подотри, а то у неё будет много работы сегодня! — и начинает смеяться. — Ладно, я пошёл готовиться к смене. Надеюсь машина чистая?
— Ага, чистая! — отвечаю я.
Такая чистая, что ты охуеешь, когда увидишь её.
Волдыри трут кожу моего конца как два надувных шара с тёплой водой и мне приходиться закончить, так и не кончив. Ладно, к этому вопросу всегда можно вернуться в любой момент. Было бы желание.
Я не успеваю открыть дверь в кабинет босса, как он уже с порога орёт:
— Какого хуя ты натворил?! Ты хоть понимаешь, что ты наделал? — он напряжён, словно его усадили на электрический стул. В руках его фирменный термос. В кабинете витает смесь из дорогих духов и дешёвых понтов в виде множества бестолковых сертификатов, что увешивают стену за его спиной.
— Нет, — спокойно отвечаю я, пытаясь убрать стояк в бок (в кармане у меня для этого огромная дыра), который неожиданно обострился при виде целлюлитно-бугристой задницы его секретарши, не умеющей спокойно сидеть на стуле — видимо уже привычка — ворочаться на всём, куда опустила свою жопу.
— Ты, придурок, — надрывается он, — сбил человека и съебался! Я… я… я даже не знаю, что сказать! Нет, ну ты нормальный? — и стучит себя кулаком по лбу, явно на что-то намекая.
Я ж говорил, из-за какого-то пустяка сорвал меня. Могли бы и завтра это обсудить. Ладно, пообщаемся…
— Нормальный, — отвечаю я, пытаясь заглянуть в глубокое декольте секретарши, когда та сползает со стула на пол, чтобы поднять выпавший из её рук карандаш. Я словно очутился на крыше высоченного небоскрёба, с края которого пытаюсь разглядеть в подробностях две огромные улицы, но чёрный кружевной туман мне мешает. Мне хочется погрузиться в туман и ощупать тёплые дома, решившие от меня спрятаться. Я вглядываюсь внимательнее, но вдруг встречаю её взгляд, плюющий в меня ядом. Ползает у моих ног, как грязная дворняга. Мне так и хочется задрать её короткую юбку, пристроиться
Карандаш подкатился к моим ботинкам, а я даже не дрыгнулся. Пусть сама поднимает, мне не до этого; я пытаюсь уловить смысл тех редких слов, что врываются из звериного крика моего, не на шутку взъерепенившегося босса.
— Ты думал, что мы не заметим разбитую морду машины? Зачем ты уехал? Не отвечай, я тебе помогу, повторяй за мной: Я уехал, потом что… — и крутить ладонь, ожидая, что я закончу за него.
Но единственное, что я сейчас хочу — закончить это фарс и уехать домой.
Пока я молчу, он начинает вращать головой, пытаясь из меня выудить вразумительное объяснение. Локон чёрных сальных волос, прикрывающий его лысину, скатывается на лоб, и он начинает нервно его поправлять, пробуя зализать обратно. Ну вот зачем так делать — отращивать с боку головы волосы, чтобы ими скрывать отсутствие других волос… Побрейся налысо и ходи с блестящей лысиной! Девочкам нравится — проверено! Как бы я хотел сейчас взять машинку для стрижки волос, снять насадку и побрить его бледную голову. И сбрить брови, чтобы он походил на стрёмного инопланетянина, вылетевшего из чёрной дыр.
— Хорошо! — продолжает он. — Если твоя пустая башка нихера не понимает, я ей помогу: ты ехал через весь город с заляпанным кровью лобовым стеклом! Кусочки мозга застряли в решётке радиатора! В разбитой фаре лежит глаз! И ты, идиотина, берёшь, и прямиком возвращаешься на работу, словно ничего и не случилось! Да? По-твоему это нормально?
Я молчу, но чувствую, как внутри меня начинает закипать кровь на летучем топливе его криков.
Я не собираюсь объяснять этому тупому пидору, почему сбил того ублюдка. Видите ли, ему не понравилось, что во дворе я ехал с небольшим превышением скорости. Тот спортсмен ткнул в меня пальцем и сказал, что это смертельно опасно — гнать через двор на скорости больше 40 км в час. Не представляю, как можно навредить на столь малой скорости, но с уверенностью могу сказать — что на скорости 80 км в час, человек, перебегающий пешеходный переход, влетает в машину как олень на ночной трассе. Как птица в лобовое стекло самолёта заходящего на посадку. Я врубил дворники, выкрутил музон на полную и поехал дальше, не сбавляя оборотов. Машина слегка качнулась, как будто проезжает лежачий полицейский, но я знаю — они тут не установлены.
— Я уже вызвал полицию, — он ставит на стол термос со своим ужином; как правило — гречка с вонючим мясом. Окидывает себя взглядом и, увидев крупицы гречихи на своей любимой жилетке, начинает их смахивать.
Мне кажется, что мои губы успели побелеть от злости. Адреналин начинает брызгать в мозг короткими струйками, словно из водяного пистолета. И тут происходит экстраординарное событие, ранее такого не происходило, я бы точно запомнил. Он подрывается со своего стула и начинает тыкать в меня пальцем, приговаривая:
— Ну ты и мудак! Ты хоть знаешь, что ты наделал?
В моей голове срывается плотно сжатая пружина и кидает меня на моего босса. Я подлетаю к столу, хватаю термос и со всей силой замахиваюсь. Гондон даже ничего не успел сделать, лишь обосрался от моей дерзости, превратившись в глянцевый манекен дешёвой витрины. Даже руки не вскинул, когда его же термос проломил ему череп.
Всё произошло быстро. Бац, и он упал, опрокинув стул. Бац, и его ручная сучка начинает так сильно визжать, что у меня аж уши закладывает. Встала возле меня, прижала ладони к своим побелевшим щекам и орёт как оголтелая, словно случилось что-то страшное. Пришлось её заткнуть.