"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Роберт выпрямился, вздохнул — что ему оставалось? И коснулся небольшого трупа перед собой. Звезда распалась надвое и беззвучно вывалилась на пол. И следом же его пятерня разъехалась веером — один палец на один луч.
Едва манипуляторы пришли в движение, помещение заполнилось шуршанием и скрежетом. Но многорукое экзотело было не причём. Звук доносился откуда-то сзади. Оттуда же, откуда несло кислым. Но Роберт не обращал внимания.
Голод не скоро заявит о правах на это тело, принудительно запустит превращение. Пока ещё есть
Построить. Можно построить город. Ведь для этого он здесь. Или нет? Для чего он здесь? Для чего он вообще?
Вдруг он чётко и ясно увидел белый город: с башнями, изящными колоннадами и воздушными галереями, сказочный и цветущий, с множеством диковинных раскидистых деревьев, чьи витые спиралью бутоны издавали каркающие звуки, общаясь меж собой. И увидел людей: высоких, изящных, бледных. Острых лицом, чёрных взглядом. И кругом нитями, невесомой паутиной — туман. Люди соединялись с туманом, сообщались, были частью его, но частью самостоятельной. Равной.
И Роберт будто бы уже видел их, этих людей. Но не играющими на музыкальных инструментах и не поющих. Он видел их другими: голодными и озлобленными непроходящей болью.
Образ белого города пришёл к нему от экзотела. Он сохранился в нём ещё с тех далёких времён, когда был создан. Почему бы не повторить его? Почему бы не разбудить Инкунабулу, она ведь наверняка снова обратит на этот город внимание, а значит обитатели его оживут по-настоящему, не пустыми заготовками! Почему бы не побыть творцом? Почему бы не побыть хоть кем-то…
Со спины волнами напирала вонь, но Роберту было всё равно. Хоть и рябило смутное понимание, что источника той вони стоит бояться…
Манипуляторы, повинуясь воле новоявленного скульптора, принялись быстро бить в голубые «глазки» по потолку, стенам и полу. Роберт прекрасно понимал что и как делать, чтобы где-то там, в утробе исполинского конструктора начались изменения. Это было легко. Ведь это была игрушка. Огромная, в масштабах планеты забава. И ничего не надо было выдумывать. Образ города — подробный, чёткий — ждал воплощения внутри экзотела.
Механический город отозвался на вводные, и кости заломило. Ну вот и всё. Вот и город — остаётся ждать!
Когда-то, когда механический город остановился, залитый стеклом, Инкунабула создала свой. Вылепила из камня всё, что видела, что показывало ей Сопряжение в надежде заинтересовать. Роберт помнил это скопление всех возможных и невозможных архитектур. Но ещё лучше отчего-то помнил неуклюжую, бессмысленную надпись.
Кондоминиумы.
Что-то шевельнулось в памяти… Он затих, замер в ожидании чуда… Но зря. Память молчала.
Вонь сделалась просто невыносимой, и Роберт обернулся.
Входа в нерв не было, и совершенно неясно, как он туда попал. Но этот самый вход прямо сейчас кто-то яростно пытался проделать: в небольшую дыру в стене то и дело просовывались длинные подвижные усики, цепкие лапы с
Роберт не боялся, но так было не всегда. До того, как между ним и тем, что бешено крошит камень с той стороны, стало много общего, до его, Роберта, смерти и начала трансформации, страх умереть парализовывал, главенствовал, подчинял.
Он раскрыл рот и чуть высунул язык. Слишком короткий, слишком бессмысленный, почти не чувствительный — только ко вкусам. Но большего и не требовалось. Роберта интересовал привкус стали. Тот самый яд.
Да, это он! Этот яд отравил его! Вот что поможет ему! Нужно просто впустить смерть! Надо же, он всё это время ощущал привкус смерти! А ведь стоило просто остановиться, дождаться пока кисло воняющая и смеющаяся гибель нагонит его! Всего-то!
Воодушевлённый, он опять обратился к экзотелу, и почти уже развернул его, чтобы ударами манипуляторов раздробить стену, отделяющую его от забвения — в этом нерве они без труда дотягивались до выхода. Но вдруг увидел троих.
Они шли к построенному им городу. Медленно, почти крадучись, словно боялись его. Знакомые и незнакомые одновременно. Роберт сказал бы, что двое были людьми, но ведь это не совсем так. Людей там… одна целая, одна сотая… Или даже тысячная.
Третий был… не совсем живым. Точнее заготовкой, чей мозг оккупирован, захвачен. Роберт чувствовал: это существо, как и многие, рождено насильно. Но не по отношению к нему самому, а по отношению к Инкунабуле. Она смотрела на него, дарила своё бесценное внимание вынужденно, и оттого страдала.
Создавая город, Роберт хотел увидеть его обитателей. Недолго, но надеялся, что они, как и в первый раз, оживут. Но Инкунабула не обращала внимания на его старания. И только теперь он понял, почему.
Ей было больно…
Бессмертная заготовка-пиявка, насмерть присосавшаяся к ней… Закупоренный кем-то канал… Белые иглы, пронзающие её нервы… И страж, оглушительно кричащий на поверхность. Всё это причиняло Инкунабуле такую боль, один краткий миг которой убил бы сотни Робертов…
Что может её утолить? Есть ли хоть что-то, способное унять боль существа, подобного Инкунабуле?!
И внезапно она отозвалась. Роберт позабыл даже про рвущуюся к нему смерть, про вонь, про тех троих у города, про всё, решительно всё — он попал прямо под взор Инкунабулы!.. На один краткий миг он умер и снова воскрес. Завершился и возобновился. Осознал себя бесконечным.
Заодно оживал и его город. Из тумана поднимались высокие бледнокожие люди, и тут же возникли разговоры, послышалась музыка и… песня! Роберта пронзило — это она! она разбудила его! она вытащила из тьмы, и привела к частице Инкунабулы! она устроила всё так, чтобы Роберт вновь стал человеком!